Согласно пяти принципам хорошей шутки, нужно: говорить правду, добавлять неожиданного, подмечать расхождения, уделять внимание эмоциям и использовать конкретику. Он сделал все по правилам, но все равно шутка для нее не сработала. Странно, уж она-то вроде обладает чувством юмора, судя по количеству абсурда, которым она его обстреливала эти два дня. Барни пожал плечами и самодовольно улыбнулся, когда она ушла. А ему понравилось, забавно, ведь он не планировал расширять подвал.

В четыре сорок он открыл глаза и сразу же спустил ноги с кровати. У Барби было очень чуткое чувство времени, даже без часов, хотя он всегда был окружен ими и получал удовольствие от вечных сверок. От того, что все идет как нужно. Он оделся и вышел из комнаты, посмотрел и прислушался к гостевой. Судя по тишине, Шедоу еще не встала. Барни занялся своими утренними ритуалами в привычной тишине и спокойствии. Правда ближе к пяти все сильнее начинал нервничать, потому что она не вставала.  По итогу он в пять тридцать был у машины и смотрел на темное окно гостевой комнаты с раздражением. Выдержав «вежливую» минуту, он прикинул варианты в голове и решил, что уместнее случаю ехать все же с ней. Но он так не любил опоздания…
Барни поднялся на второй этаж, разулся и пошел к гостевую комнату. Она спала, раскинувшись так, будто это сцена жестокого убийства. Как так вообще спать можно было. Финч тихонько подошел, разглядывая её, навис на пару мгновений, а потом аккуратно ткнул пальцем в нос и сказал:
— Пять тридцать пять.

— Ты опоздала, — заметил он, когда убедился, что Шедоу проснулась. Затем сел на скамейку в прихожей, обулся и ждал, пока она соберется. Совершенно не торопилась, а минуты шли. Что ж, проведут на месте меньше времени, ровно на столько, на сколько она проспала. Опаздывать к открытию конторы Барби не планировал. Но проблемы на этом не закончились — Шедоу еще и оделась как для прогулки в парк. Барби, конечно же, это отметил, но она не стала ничего с этим делать. Он тоже, не ему же по болотистой местности в кроссовках идти.
В машине она спала, что Барби находил удобным, потому что утренние сцены не добавили ему настроения — он очень не любил сбои в расписании. К тому же ему было непривычно, что с ним кто-то живой в машине, а когда она спит, то с этим проблем меньше. Когда приехали, он переоделся в резиновые сапоги и дождевик с кепкой и, засунув руки в карманы, пошел за ускакавшей совершенно не в том направлении женщиной. Она будто лес в первый раз видела, принялась все фотографировать. Барни терпеливо ждал, тем временем наслаждаясь как свет падает сквозь мокрые лапы елей. Воздух пах мхом, сырой прелостью, какими-то приторными цветами и свежестью. Кое-где лежали поваленные вчера сосны, угрожающе скалясь шапкой корней. В торфе трудно зацепиться и устоять на ветру. Вчера бушевало не на шутку, а сейчас такая тишина. Если бы не вопли Шедоу. Он снисходительно посмотрел как она выбирается из овражка, уже вся грязная и мокрая, а им идти по тропинке еще двадцать минут. Он догадывался, что это станет и его проблемой тоже, хотя он предупреждал два раза.
Барни не особенно сопротивлялся, когда она схватила его за руку, но стоять и фотографироваться не стал. Он не любил свои фотографии — они еще хуже, чем её рисунок. Он никогда не получался четко, а еще ему не нравились его глаза.
— Пойдем, — развернулся он, поднимая трехфутовую палку. — Мы и так сильно задержались. На кочки и ямки не наступай, большие камни обходи стороной — там змеи любят с утра греться.
Стэн научил его ориентироваться в лесу, всегда ходить с палкой и курить. Последнее Барни совсем уж не нравилось, поэтому курил он только в компании Стэна, когда тот предлагал. Хотя сейчас у него сработала ассоциативная реакция и мысли о сигарете сами пришли в голову.
Они шли не двадцать минут, потому что Шедоу постоянно сбегала то в сторону, то не могла перейти топь, то ей нужно было передохнуть. Дошли за полчаса. Барни вывел ее на большую поляну посреди леса, где стоял обгоревший остов дома, от которого осталась печная труба и каменный фундамент. С последнего визита обуглившиеся балки еще сильнее сложились и теперь торчали только две, остальные валялись рядом. Пахло чем-то гнилым и Барни это не понравилось. Тем не менее...
— Хибара самогонщиков. Точнее она была лесничего, но потом ее облюбовали местные реднеки, которые делали здесь самогон. Сгорела в позапрошлом году, — сказал Барни, обходя дом. Кто-то красной краской на основании трубы камина нарисовал пентаграмму. Чуть дальше валялся выеденный двухнедельный труп кошки. — Считается проклятым местом из-за индейцев.
Он быстро подошел к Шедоу, замахиваясь палкой и сильным ударом отправил змею в сторону леса.

Барни с интересом проследил полет змеи и был весьма доволен своим ударом. Когда-то в детстве ему нравилось играть в бейсбол и сейчас он вспомнил те ощущения. В ответ на недовольство Шедоу, он лишь посмотрел, пожал плечами, но ничего не сказал. В таких ситуациях предупреждать не поможет, только время потратят. А тащить её двадцать минут на себе Барни не особенно хотел. Но ладно.
— Там нет ничего ценного, — ответил он, перехватывая палку на манер биты и ища, чтобы еще ударить. Ничего подходящего не нашлось, не ствол же сосны бить? Только палку ломать. Поэтому он передумал, снова подернулся пленкой отстраненного спокойствия и пошел следом. Однако внутрь дома лезть не стал, отдавая это приключение на откуп Шедоу.
Хотелось закурить. Финч блуждал глазами по макушкам деревьев, пытаясь выяснить, на каком из них сидит эта мерзко орущая птица. Судя по гомону, их было как минимум три, и вдалеке еще одна старалась. Судя по звуку Шедоу куда-то уже провалилась, потому что был отчетливый треск дерева. Но воплей не последовало, поэтому Финч вернулся к созерцанию деревьев. Потом посмотрел на часы, еще полчаса есть.
— М-м-м? — отозвался он, подходя чуть ближе. На территорию фундамента Барни заходить не хотел, но теперь ему было видно, что женщина сидит на корточках и что-то рассматривает в провале пола. И здесь намного четче пахло птомаинами, хотя кошка валялась с подветренной стороны. — В подвале?
Он осторожно переступил через край фундамента, подошел ближе и тоже присел, любопытно рассматривая разлагающееся тело в проеме. Не похоже, что это была жертва пожара. Здешний подвал вряд ли был герметичным пространством и уж совсем вряд ли его не осматривали. Это что-то свежее. Да и судя по состоянию, жмурик от силы пару месяцев на свежем воздухе.
— Можно считать, что ты нашла чье-то сокровище, — сказал Финч, поднимаясь. — Но угольков больше на той стороне, где балка упавшая. Нож нужен?
Он достал из кармана нож в чехле и протянул ей ручкой вперед.

— Доплатить еще придется, — ответил Барни апатично. Для начала, это территория соседнего поселения и формально к Дэдвуду не относится. На допросы, которых будет не один, придется ездить. Это время и бензин. К тому же не факт, что ему отдадут этот заказ. Тут правило «кто первый нашел» не работает. Да и рентабельность сомнительная, у него трое-то еле окупились, из-за одного даже печь стартовать не хочется. К тому же вонючка. В общем, Барни не хотел этим заниматься. Труп и труп. Лежит и лежит.
Пока Шедоу добывала уголь, Барни созерцательно стоял, выбрав место, в котором не воняет. Небо затягивало тучами, поднявшийся ветер страдальчески скрипел верхушками сосен. Птицы затихли. Он подошел ближе, вытащил нож из балки и убрал в чехол под дождевик. Запахло сигаретным дымом и тяга покурить стала еще сильнее. Так работают ассоциации. Стэн курил много и часто, рядом с трупами понятно — забивал дымом рецепторы. Так многие делали. Но зачем, к примеру, было курить на свежем воздухе в лесу? Непонятно, а ассоциативный ряд уже сформирован.
— Если хочешь, сообщи, — ответил он, убирая руки в карманы. — Но он тут никому не мешает. Единственное, что изменилось это твое знание о нем. Ты закончила? Дождь скоро начнется, пойдем обратно. Кстати, змея справа.