Накатила жуткая усталость и отупение. Но не физическая, а какая-то иная. Глаза закрывались, клонило в сон. Барни делал все медленно и соображал крайне туго. Вечно сбивался с количества жевательных движений, но сил не было настолько, что его это почти не заботило. Он даже подпер голову рукой и глубоко вдыхал, каждый раз до болезненного ощущения в грудной клетке, но чувства насыщения не наступало. Все равно не хватало воздуха. К тому же на корне языка горечью сидело ощущение, от которого хотело плакать. Он почти засыпал, но каждый раз вздрагивал на шум, который издавала Шедоу и принимался снова жевать.
Еле справился с порцией макарон. Еще раз нарушать порядок он, конечно же, не рискнул. В этой усталости он был хорошим и покорным мальчиком. Потянулся к коробке с пирожными и дернулся на голос Шедоу испуганно. Все внутри замерло и застыло. Он думал, что сейчас-то его и накажут, а все до этого было лишь обманкой и уловкой. Поэтому он не сразу отмер, просто испуганно на нее глазел с пару мгновений. Потом заморгал, сглотнул и нервно принялся чесать висок, царапая его.
— Все в порядке, — пробубнил он. — Все хорошо. Все в порядке. Все хорошо.
Барни открыл коробку с пирожными, снова опасливо покосился на Шедоу, и взял одно. Снова покосился, будто ожидая подтверждения, что по-прежнему можно. Было страшно. Но без десерта он из-за стола не выйдет, а он очень хотел в свою комнату к куклам. Поэтому он глубоко вдохнул, собираясь с силами, потом резко запихнул пирожное в рот, и, даже не прожевав, соскочил со стула и убежал к себе в комнату.
Там он схватил куколку Юнис, лег на кровать в позу эмбриона и так и лежал до темноты.
Когда стрелки часов подошли к десяти вечера, а внутреннее напряжение чуть поутихло, Барни сел на кровати и убрал с лица волосы. Его личное время закончено, настал час просмотра телевизора. Он благодарно поцеловал Юнис, бережно возвращая ее в ячейку и поправляя платье. После стоял, смотря на ряды кукол, и сжимал кулаки. Дожидался, когда станет ровно десять, чтобы выйти из комнаты. Успокаивал себя мыслью, что этот день закончится ровно в полночь, осталось чуть-чуть, и после вероятность последствий станет чуть меньше. Всего-то нужно побыть начеку два часа.
Он вышел из комнаты, сел на диван в гостиной и включил телевизор, прислушиваясь к дому, себе. Наготове. Он просто выполнял заведенный бабулей ритуал дня, в желании убедиться, что все нормально. Что за пирожное ему ничего не будет. Телевизор шумел цветными помехами, но работал, значит это считается. Когда вошла Шедоу, он перевел на нее взгляд, но ничего не сказал. Затем взял диванную подушку и обнял её. Кукол нельзя было выносить из комнаты, а он нуждался в успокаивающей компании.
