Почти две недели, что прошли с момента возвращения из Питтсбурга, Шедоу жила скорее по инерции. Встреча с прошлым предсказуемо разодрала её в клочья, обнажив до самых костей, и теперь она пряталась по темным углам, стараясь нарастить новую шкурку, желательно крепче и прочнее предыдущей. Мамины вещи, те что лежали в больших коробках, она, с разрешения Финча, спрятала в закрытую комнату, выполняющую роль кладовки. Трогать их пока не хватало сил. Они просто были и она просто знала, что они есть. Здесь, рядом. Ту коробочку, что мама адресовала непосредственно ей, Шедоу забрала к себе, но решимости открыть её так и не нашла. Засунула под кровать, ощущая себя малодушной трусихой. Впору бы просить помощи и поддержки, да только как и у кого? Разве что у Барни, но с ним было вообще все сложно и трудно.
Морок рассеялся. Признания себе, казавшиеся мимолетными порывами и фантазиями возбужденного ночным приключением мозга, внезапно обрели вполне четкие очертания. Настолько ясные, что Шейд растерялась. Она не знала как с этим всем поступать. Что делать, что говорить, как себя вести. В любых её отношениях с мужчинами до этого всегда всё было просто и прямолинейно. Ей удобно, их объединяло физическое влечение и, когда все рушилось, а все обязательно рушилось, она провожала это взглядом с легкой ноткой грусти. Никаких других эмоциональных привязанностей или, Дьявол упаси, влюбленностей. Лишь однажды она позволила себе подобную глупость. Но мамы только не стало, а ей так хотелось почувствовать себя кому-то нужной. И ту боль, когда срывают только-только наросшую тонкую кожу, она запомнила очень хорошо. Спасибо, это был занимательный опыт. Больше повторять его как-то не хочется.
И случился Барни. И эти вот ясные, четкие и превосходно формулируемые ощущения в его сторону, словно кто-то взял и нацарапал их гвоздиком на подкорке. Зачем? Шедоу не просила. Ей вполне бы хватило уловимого чувства комфорта или спокойствия, чтобы до конца дней своих находиться в порядке. И она уползла в тень не только зализывать раны, но и в абсолютно детской надежде, что может само как-нибудь рассосется. Потому что она не хочет таких чувств. Это очень страшно - привязываться к кому-то. Это уже проводить только грустным взглядом, когда все рухнет, совсем не выйдет.
И вот теперь она, как могла, пыталась сохранить видимое равнодушие и откатиться туда, когда Финч для нее был не более чем странным чудиком с кучкой заморочек. Сократила пересечения с ним до минимума, но совсем лишить себя их никак не получалось. Комната начинала сдавливать ее со всех сторон, возвращались головные боли и кошмары. И Шейд выползала в гостиную к вечернему просмотру телевизора. Чаще всего с альбомом и карандашами, чтобы у Барни не возникло желания физически с ней взаимодействовать. Вот как сегодня. Он читал, она отрешенно чертила линии, телевизор бурчал новостями для фона. Вполне умиротворяющее времяпровождение.
Нет, сегодня, как раз, что-то было не так. Это "не так" началось с самого утра, когда Барни умудрился свалиться с лестницы, а Шедоу черт дернул столкнуться с ним в обед. И теперь не получалось за него не волноваться, хотя он привычно отмахнулся, а она побоялась настоять. И даже сейчас в воздухе витало неуловимое напряжение. К тому же кто-то не закрыл окно, и в гостиной, и так не самой теплой комнате в доме из-за эркера, было ощутимо прохладно. И теперь Шейд изредка зябко поводила плечами, но вставать не хотелось. Она только и могла, что бросать быстрые взгляды исподлобья на Финча, который сегодня был на удивление суетлив. Вишенкой на торте оказались явные проблемы с электричеством. То экран телевизора покроется рябью помех, то свет мигает, то где-то снаружи, похоже, лопнула лампочка, не выдержав перебоев. Шедоу нахмурилась. Барни окончательно выбился из душевного равновесия. Возможно, хотел идти проверять почему шалит электричество, но вынужден был сидеть у телевизора, ведь время не вышло. Дебильные расписания.
- Эй, ты чего? Барни? - не выдержала Шейд, поднимая взгляд на Финча. - Ну подумаешь, свет помигал. Проводка в этом доме явно еще Колумба видела.
Стоило ей начать говорить, как свет снова моргнул. По спине невольно пробежали мурашки.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Ей понадобилось несколько секунд для понимания, что Барни не просто деморализован неполадками, а действительно напуган. Шедоу нахмурилась, вглядываясь в его лицо и не понимая причины столь явного страха. Да, она тоже чувствовала себя неуютно. Все эти перемигивания лампочек и телевизионные помехи напоминали кадры из второсортного фильма ужасов. И впору было спрашивать банальное: "Кто здесь?" Но Барни вроде не был подвержен столь оригинальным изыскам разыгравшейся фантазии. Работать в похоронке и шарахаться от каждого шороха? Это вряд ли. Но вдруг он заговорил с ней. И в ту же секунду пространство вокруг взорвалось яркой вспышкой, рассыпая в разные стороны всполохи искр и осколков. Мгновенное ослепление сменилось мраком, словно кто-то резко выключил свет во всем мире.
Шейд громко охнула, успевая только зажмуриться и чуть отвернуть голову к плечу, чувствуя острые иголочки мелких стекол, впивающиеся в кожу. Запоздало вздрогнула, вжимаясь в диван. Это уже не просто гребаные неполадки с проводкой! Страх, словно паук, оплетал паутину вокруг сердца, закручивая и сжимая его в тисках неопределенности и все усиливающегося предчувствия чего-то недоброго. Шедоу усилием воли заставила веки повиноваться. Выдохнув, медленно, по миллиметру, она приоткрыла глаза, всматриваясь в темноту, заполнявшую все окружающее пространство.
Может ли быть что-то темнее мрака? Чернее черноты? Как оказалось — да. В центре комнаты все очевиднее проявлялся человеческий силуэт. Глаза еще не привыкли к отсутствию света, не различали очертания предметов, но силуэт словно и не имел четких контуров, расплываясь по краям. А еще Шедоу была готова поклясться, что он женский. И никак не может принадлежать Барни, потому что его шевеления она явственно слышала с другой стороны дивана. Она быстро-быстро заморгала, в надежде, что это просто галлюцинация или наваждение, но это не помогло. Очень сильно захотелось вскочить и выбежать из комнаты, но липкий ужас охватил её в свои ледяные объятия, парализовав тело, пробежав холодным дыханием по гусиной коже. Словно что-то тяжелое опустилось на плечи, мешая сделать любое движение, даже дышать приходилось с трудом.
И вдруг сознание, подобно молнии, разрезающей ночное небо, пронзило резким протяжным криком. Шейд дернулась в попытке зажать ладонями уши, но ватные руки не слушались. Крик, скорее злостный, чем жалобный, причинял физическую боль, и понимание, что он раздается не снаружи, а появился сразу внутри ее головы, пришло далеко не сразу. Сердце бешено колотилось. Реальность искажалась, разбивая мысли на миллиарды осколков. Она не различала слов, не могла понять тембр голоса, только ощущала волны злобы, разливающиеся в каждую клеточку ее тела.
И вдруг все стихло. Настолько внезапно, что теперь уже тишина показалась пронизывающей и ошеломляющей. Силуэт медленно качнулся и, двинувшись вперед, растворился в воздухе. На полу в какой-то неестественной позе сидел Финч. Ну или Шейд очень хотелось верить, что это он. Хотя глаза еще плохо приспосабливались к темноте.
— Какого хера здесь творится? — прошелестела она, с трудом разлепляя пересохшие губы. Но звук собственного голоса принес толику успокоения. Она жива, не оглохла и может дышать. Ледяные объятия постепенно ослабляли свою хватку. — Барни, это ты тут? Что, блять, происходит?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Сердце постепенно переставало долбиться в грудную клетку, как сумасшедшее. Шейд сделала несколько глубоких вдохов, наполняя легкие промерзшим воздухом. Тишина пугала. Темнота пугала. Молчание Барни пугало. Все происходящее, блять, пугало, потому что нихрена было не понятно что творится и что со всем этим делать. Шедоу ощущала себя словно в одном из своих ночных кошмаров. Только спать она еще не ложилась, это точно. А так велик соблазн просто дождаться пробуждения.
Силуэт на полу зашевелился, зашептал. Шейд с облегчением подалась на этот звук, пытаясь в шепоте Финча вычленить отдельные слова. Все же присутствие кого-то еще в комнате успокаивало. Ну, секунд десять...
Ба? Холмс удивленно заморгала. Ей точно не послышалось? Он звал свою бабку? Вернее не так, это его бабка устроила им тут локальный пиздец? Невольно вспомнился разговор на кладбище в Питтсбурге. И слова Барни про злобность призраков, не упокоенных правильно. Шейд по-прежнему не верила, что её мама превратилась бы в подобную тварь, но кое-что наконец стало обретать более понятные очертания. И они ей не нравились.
Шейд осторожно расправила плечи, зябко ежась, и вздрогнула от неожиданности, когда Барни вдруг рывком оказался рядом, прижимаясь щекой к ее ноге. И буквально спустя мгновение зашипел серебристой рябью экран телевизора. Серьезно? Это вот так работает? Она теперь долбанная доска Уиджи, или что?
Задохнувшись от возмущения, Шейд осторожно отложила альбом, который, оказывается, все это время сминала пальцами. Провела ладонью по обнаженной коже рук, стряхивая с себя царапающие осколки и оглядела комнату. При тусклом свете работающего телевизора все предметы отбрасывали причудливые тени, которые разыгравшаяся фантазия тут же принимала за призраков, барабашек и прочую хрень. Казалось, еще чуть-чуть и эктоплазма начнет сочиться с потолка. Просто хэллоуинский ужастик. Пары тыкв с горящими глазами по углам не хватает.
Страх сменился злостью. То, что Шейд не нравится бабкам, она знает. То, что она не нравится МЕРТВЫМ бабкам — интересное дополнение, конечно, но с ним тоже можно жить. Но то, что давно отбросившая коньки старуха пытается творить вокруг нее апокалипздец — это переходит всякие границы. Даже если это всего лишь обычный четверг Финча.
— Слышь, Присси, не охуела ли ты часом? По-хорошему, подбирай свой призрачный зад и уматывай. Куда там положено валить ебанутым привиденчикам? — прошипела Шедоу, внимательно следя за происходящим вокруг. Но никаких последствий не последовало. Телевизор показывал рябь, Барни пялился в него немигающим взглядом. Может, конечно, ему оттуда вещала бабуля, хер её знает. Но очень захотелось запустить что-нибудь тяжелое в экран и проверить. Правда, как оказалось, были еще способы.
— Окей, бабуль. Война так война. — одними губами отправила свой посыл в воздух Шедоу, злобно усмехнувшись. То, что бабка реагирует так именно на её присутствие, сомнений почти не оставалось.
Шедоу поднялась с дивана, скрипя осколками под подошвой. Хорошо еще не босиком сегодня решила гулять. Пару секунд она стояла, ожидая какого-нибудь подвоха. А потом села на пол рядом с Барни, поджимая под себя ноги.
— У тебя кровь. — она ласково провела пальцами по его щеке, не касаясь пореза на скуле.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Ничего не произошло. Вообще ничего. На неё не обрушился потолок, не прилетел по голове телевизор, даже в ухо никто надсадно не застонал. А Шейд ждала ну хоть какого-то отклика от бабки, серьезно ждала. Чтобы убедиться, что она вменяема и адекватна, ну ладно, хотя бы вменяема. Что все происходившее только что ей не приснилось, не почудилось, что в этом доме действительно творится чертовщина, а не просто скакнувшее напряжение выбило все лампочки в комнате. Но... пустота. Только Барни дернулся и отстранился от её прикосновения, как будто она его ужалила. От этого где-то внутри неприятно засаднило чувство обиды. Она-то что кому плохого сделала? Сидела себе, рисовала в уголке, даже планов по уничтожению Вселенной не строила. И пожалуйста, опять от нее шарахаются, как от прокаженной. Опять она плохая, с ней не разговаривают, не объясняют ничего, смотрят странно. Как же это надоело.
Шедоу на мгновение встретилась взглядом с Барни, непонимающе нахмурилась и отвернулась, разглядывая дверь. Хотела что-то сказать, но передумала. Зачем, если все прочие попытки успехом не увенчались. Слышала, как он наконец-то встал, хрустя стеклами под ногами. Вздрогнула от внезапного звука удара и заголосившего телевизора, бодро ворвавшегося в мрачную тишину какой-то комедией. Проводила взглядом ушедшего Финча. И осталась одна.
Стало жутковато. Руки покрылись мурашками. Шедоу не любила темноту, потому что она всегда казалась чем-то неизвестным. Но когда даже известно, что в этой темноте сидит призрак, который вероятно точит на тебя зуб, то легче вообще не становится. Шейд поспешно поднялась, отряхиваясь от осколков. Дотянулась до пульта, но пару минут не решалась погасить единственный источник света в комнате. Потом на выдохе нажала на кнопку и замерла, вслушиваясь в тишину. С каким-то мазохистским ожиданием удара в спину. Но снова ничего необычного не происходило. Может и правда её воображение играет в дурацкие подставы? Так недолго и с головой дружить перестать.
Шедоу тихо выругалась, массируя виски. Внутри все сжималось, а к горлу подступала тошнота. Нужно просто уйти в свою комнату и заснуть. Завтра она выловит Барни при свете дня и потребует объяснений. И не отвяжется, пока они не покажутся ей логичными и связными. И пусть только попробует от нее отмахнуться. Она умеет доебываться до людей, святая инквизиция сдохла бы от зависти. А сейчас просто главное свалить отсюда.
Осторожно, боясь оступиться или впечататься во что-нибудь внезапное, Шейд потопала к себе в комнату. К счастью, тут был свет, а еще она распахнула окно, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух. От неприятного ощущения где-то в районе груди не помогло, но голова немного прояснилась и стало проще. Она долго стояла, вглядываясь в темные ночные силуэты, пока не продрогла до такой степени, что её начал бить озноб. Завернувшись в одеяло, она принципиально не закрыла окно и не выключила ночник возле кровати. Хоть какая-то иллюзия безопасности, ничуть не помогающая ни против дурных мыслей, ни против дурных снов.

Шедоу проснулась поздно и с дикой головной болью. Все тело ломило, как будто её долго били палками, но кроме пары царапин, оставленных вчерашними осколками, видимых повреждений не было. Зато было желание поговорить с Барни и не сдохнуть. Но после попытки встать с кровати последнее стало гораздо приоритетнее. Финч подождет. Вряд ли у него в планах покидать страну. А Шейд была в состоянии только сжевать две таблетки обезболивающего разом, всухомятку, и еще на какое-то время забыться в полудреме.
Из спальни она вышла только тогда, когда дома по определению быть никого не могло. Во рту нассали кошки, в голове бил набат, а в зеркале лучше бы даже не отражаться, чем пугать его такой физиономией. А еще очень хотелось есть. Странные побочки мигрени, но не спорить же с собственным организмом. День вовсю вступил в свои права и от ночных страхов не осталось и следа. Сейчас они казались такими мелочными, а события прошлой ночи такими далекими и нереальными, словно она прочитала о них в книге и осталась под впечатлением. Вроде и было, но как будто бы не с ней.
В холодильнике мышь повесилась. Нет, полки Финча были заставлены стандартно по расписанию, а вот на той, что он выделил для нее, валялась одинокая зачерствевшая булочка от чизбургера. В магазин вчера Шедоу сходить поленилась, а сегодня и вовсе не было сил. А еще мысли были как мед: липкие и тягучие. И ей понадобилось много времени, чтобы сначала отодрать себя от холодильника, потом найти в запасах Барни какие-то консервы из мяса с овощами, потом осознать, что разборки с микроволновкой она уже не переживет и достать из шкафчика сковородку.
Консервированное нечто воняло отвратительно. Как это можно есть - Шедоу, даже при своей любви ко всякой вредной херне, не понимала абсолютно. Оставалось надеяться, что ситуацию спасут специи и большое количество масла. К тому же, в голову, несмотря на принятые таблетки, все еще периодически втыкался железный штырь, по позвоночнику пробегал разряд тока и Шейд застывала, пытаясь даже не дышать. Переждать эти мучительные мгновения. Хотелось просто быстрее запихнуть в себя хоть какую-то еду, в надежде, что это вытащит штырь из левого виска.
Вот и сейчас она замерла, зажмурилась, до скрежета стискивая зубы. Внезапно в нос ударил резкий запах гари, и кожу где-то в районе запястья пронзило резкой болью. Шедоу вскрикнула, отдергивая руку, встречаясь взглядом с яркой струйкой пламени, взметнувшейся в воздух. Масло, очевидно пролитое ей на плиту, радостно шипело, подпитываемое огнем. Шейд, рыча от боли, заметалась по кухне. Черт бы побрал Барни с его чистоплотностью! Висящее на крючке полотенце оказалось не так то просто содрать, особенно в панике. Несколько лишних секунд.
Она ударила полотенцем по пламени, пытаясь его сбить. Делать это приходилось левой рукой, правую невыносимо жгло и любое движение ей приносило адские муки. Но вроде сработало. Огня больше видно не было, кухня была в дыму, от которого щипало в глазах и першило горло. Шейд, завернув газ, и бросив полотенце возле плиты, сорвалась в ванную. Все, что она хотела сейчас, это сунуть обожженную руку под ледяную воду и найти аптечку.
Она не заметила, как полотенце, стоило ей выйти из кухни, вспыхнуло ярким тлеющим огоньком, радостно охватываясь новым витком пламени, языки которого постепенно и очень целенаправленно лизали стену, соединяющую кухню с комнатой Барни.
Холодная вода давала очень кратковременное облегчение. К счастью, в аптечке нашелся антисептик и бинт. Ничего другого Шейд поискать не успела. Едкий дым, заполнявший кухню, расползался по дому, забираясь в каждую щель. Холмс закашлялась, прижимая ладонь здоровой руки ко рту, и выглянула из ванной, хотя очень хотелось вернуть обожженную кожу под воду. Но она же потушила огонь. Точно потушила. Откуда столько дыма?
- Дьявол! - Шейд успела только шагнуть по направлению к кухне, как ее обдало жаром. Из глаз градом покатились слезы, мешая разглядеть хоть что-то в и так почти кромешной темноте. Дым заполнял легкие, заставляя выворачиваться наизнанку в удушающем кашле. Явно слышался треск огня. Но было еще что-то, едва уловимое. Звук, подобно комариному писку, назойливо врезающийся в уши. Полуплач-полустон. Он впивался в голову десятком тоненьких игл, пробирался под кожу. Правая рука резко заныла вся, целиком, словно ее обожгло от самого плеча. Шедоу дернулась и, практически наощупь, выскочила из квартиры, сгибаясь пополам и пытаясь не выплюнуть собственные легкие. Нужно было вниз, туда где свежий воздух, где люди, где есть возможность позвать на помощь, но удалось добрести только до середины пути, прежде, чем в глазах потемнело и она без сил сползла по стене.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Провалиться в полное небытие ей помешала боль, тупыми иглами впивающаяся в плоть. Внизу было немногим больше кислорода, но это не сильно помогало. Дыхание стало прерывистым и сухим, каждый вдох превращался в настоящее испытание. Глаза слезились, а в груди все сдавливало тисками. В голове гудело, шумело и шептало на разные голоса. Шейд оперлась левой рукой о стену, цепляясь пальцами за шершавую поверхность и силясь встать. С третьей попытки ей это удалось, но стоило ей подняться на ноги, как ее мгновенно повело в сторону, едва не впечатав в противоположную стену. В этот момент перед ней возникла человеческая фигура, не очень бережно и заботливо подхватившая Шедоу под мышки и буквально волоком потащившая к выходу.
В лицо ударил солнечный свет, а легкие получили возможность сделать глоток свежего воздуха, от которого только сильнее засаднило горло и новый приступ кашля заставил согнуться пополам. Кажется, её спрашивали о том, есть ли кто-то еще внутри. Кажется, ей даже удалось несколько раз отрицательно мотнуть головой. Говорить было физически невозможно, внутри все тут же сжималось спазмом.
Её усадили на скамью. Возле дома уже собрались зеваки. Куда же без них. Переговаривались, показывали пальцами, особо впечатлительные причитали на разные лады. Шедоу с трудом различала их лица и голоса. Она никак не могла надышаться, поминутно заходясь в хриплом кашле. В какой-то момент ей показалось, что мелькнула знакомая фигура Финча, бросившегося внутрь дома. Она дернулась в его сторону, но крепкие пальцы, впившиеся в плечо больной руки, пригвоздили её к скамье, отозвавшись во всем теле новой вспышкой боли, от которой на секунды потемнело в глазах, а с губ сорвалось шипение. Шейд резко вывернулась, скидывая с себя чужую руку. Но было слишком поздно, часть сочувствующих уже окружила её плотным кольцом. Видимо она вызывала особый интерес, вывалившись в одной пижаме из жилища Финча. Сознание постепенно прояснялось и перешептывания теперь достигали слуха не монотонным гулом. Шум в голове сменился шумом внешним, не менее омерзительным.
— А не пошли бы вы все нахуй? — просипела Шейд, с облегчением прислушиваясь к звуку сирены подъезжающей пожарной машины. Какое счастье, что кому-то все же хватило ума набрать 911. Кроме того внутри поднималась тревога. Это был Барни? Или ей причудилось? Не могли же ему так просто дать войти в горящую квартиру? Он же не идиот?
— Что ты сказала, дорогая? — какая-то женщина пыталась успокаивающе приобнять Шедоу за плечи.
— Я сказала: «Пошла к черту!» — Холмс сплюнула, удовлетворенно отмечая, что стоило голосу прорезаться, как толпа вокруг нее стала достаточно быстро редеть.
Началась типичная суматоха. Бегали люди в форме пожарных, разгоняли любопытствующих, разворачивали оборудование. Подъехала бригада парамедиков. Из здания вынесли Финча. Внутри Шедоу все сжалось. Значит не показалось. Но зачем надо было так глупо поступать? Какой дурак! Разве так можно? Она подорвалась со скамьи, к счастью в этот раз ее никто не пытался остановить, решив, что она направилась за медицинской помощью. К ней действительно тут же бросилась девушка-парамедик с расспросами, мешая подойти к Барни, которого уже оплетали трубочками с кислородом и капельницами.
Горло снова сжало спазмом. Но уже не от дыма, хотя теперь им постепенно пропахло все вокруг. Теплые пальцы парамедика осторожно касались обожженного запястья, разматывая кое-как наложенную повязку. Было больно. Очень. Но эта боль отрезвляла. Возвращала мыслями к произошедшему. В какой момент это произошло? Почему все загорелось снова? Черт, надо же быть такой идиоткой, чтобы не заметить огонь! Её затошнило.
В этот момент за спиной парамедика началось шевеление — Финч пришел в себя и бросился сражаться с окружением. Шейд выдохнула. Жить будет. Если сам себя не убьет, конечно.
— Барни! Послушай меня, Барни! Это я! — Шедоу оттолкнула руку врача, подскакивая к каталке и цепляясь ладонями за плечи Финча. — Все потушили! Туда сейчас нельзя. Там дым. Много. Слышишь?
Она понятия не имела что там происходило и насколько что сгорело, но краем глаза видела, что пожарные выходят на улицу и постепенно сворачиваются, а значит все что могли - они сделали. Финч же в своем упрямстве мог наломать дров похуже, чем сгоревшая кухня.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Все происходящее ощущалось очень странным, глупым и совершенно не интересным фильмом. Ходили какие-то люди, суетились парамедики, заново оплетая трубочками отрубившегося у нее на плече Финча. А все что она могла сделать, так это кусать в бессильи губы и держать его за руку. Зачем-то. Словно он в своей отключке мог ощутить её присутствие. Но Шедоу так было спокойнее и проще. Она словно контролировала хоть что-то. Словно хоть на что-то могла повлиять.
Её саму периодически накрывали приступы кашля. И она пару раз дышала кислородом, пока они ехали в госпиталь, но в целом все вокруг уже принимало реальные очертания и кроме впившегося в висок штыря головной боли и постоянно ноющей обожженной руки, все было нормально. Даже Финч постепенно приходил в себя, хотя врач, усадивший их в приемном покое, категорически настаивал на его госпитализации. Но когда этот упрямец слушался кого-то, кроме собственных голосов в голове?
- Барни! - Шейд резко вскочила с дивана, подрываясь вслед за уходящим мужчиной, но голова закружилась, чуть не обрушив её под ноги подошедшей медсестре. Пришлось потратить пару минут на сбивчивые объяснения, что уж с ней-то точно все прекрасно и лучше быть не может. И за Финчем она проследит. И если надо, то притащит это упрямого барана в больничку за шиворот, что бы он там не говорил. И хорошо, подпишет, только дайте уже уйти, черт бы вас тут всех подрал!
Она выскочила на улицу, испуганно оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить в какую сторону ей бежать. Если вспомнить сколько раз Барни вырубался за последние пару часов, вряд ли можно с уверенностью утверждать, что этого не случиться снова. И ладно если он просто приложится где-нибудь на тротуаре... короче, плохо иметь богатую фантазию, если вдруг начинаешь за кого-то переживать.
Голова работала вяло, но пришлось соображать откуда их привезли и в каком направлении теоретически можно вернуться домой. У Шедоу и в обычные дни с ориентированием на местности было не ахти, а тут и вовсе беда. Но в итоге она все же развернулась налево и ускорила шаг, ловя на себе заинтересованные взгляды мимо проходящих. Ну да, Дэдвуд не Питтсбург, тут женщина, спешащая куда-то в пижаме и тапочках, вызывает как минимум вопросы. Максимум - психиатров, но хотелось верить, что до этого не дойдет.
Впереди замаячила знакомая спина. Шейд шумно выдохнула сквозь зубы, чем заставила шарахнуться от нее какую-то мамашу с младенцем на руках, и припустила вдогонку, пытаясь не потерять мужчину из виду и распихивая локтями случайных прохожих.
- Барни! Стой! Да подожди ты! - она догнала Финча, хватаясь за бок и с трудом пытаясь продышаться. Её легким и так сегодня досталось, чтобы еще забеги устраивать. - Ты серьезно собрался идти домой пешком? В таком состоянии? Офонарел?
Она злилась на него. Он не слушал что ему говорят, уходил, игнорировал здравый смысл и постоянно, бесконечно пытался навредить себе. Хотелось потрясти его как следует, чтобы мозги встали на место, а еще лучше связать и сдать врачам, которые высказали явную тревогу о его состоянии. Но хуже было то, что во всем этом виновата она сама. Эта мысль пугала до тошноты. Парализовала все хоть сколько-нибудь разумные доводы, и Шейд отгоняла её раз за разом, словно назойливую муху, вот только она всегда возвращалась. Собственная беспомощность бесила. Почему ей не плевать? Должно быть. Всегда было. За ее плечами столько совершенного дерьма и глупостей, что пролитое масло и загоревшееся полотенце явно даже не в первой десятке грехов.
Но чем больше она пыталась убедить себя, что ей абсолютно не важно произошедшее, тем больнее было находиться в присутствии Барни.
— Иди сюда, пожалуйста. — Шедоу потянула Финча к ближайшей скамейке, пытаясь утащить с тротуара. — Там пожар был, Барни, понимаешь? Там сейчас очень много дыма. И пока он не выветрится, туда все равно нельзя. Опасно.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Барни и в обычный-то день имел удивительное свойство тупить на пустом месте и не понимать элементарных вещей, а уж сегодня, подгоревший и надышавшийся дымом, вообще напоминал трехлетнего ребенка, с трудом ориентировавшегося в пространстве. Ладно хоть вырываться и спорить не стал, позволил себя на скамейку усадить, подальше от проходящих мимо людей.
— Да твою ж... — Шейд вернулась за потерянной по дороге тапочкой, решив, что подумает о том, чтобы сменить гардероб для сна на более подходящий для выхода в люди при необходимости. Впрочем, могло быть хуже и она спала бы голой.
— Потушил, потушил. — Шедоу вернулась к сидящему Финчу и, прихватив рукав пижамы, которая была ей на пару размеров великовата, постаралась хоть как-то стереть копоть с его щек. Свой внешний вид она уже успела оценить в стеклянных панелях больницы. Порадовалась, что руки-ноги на месте, да и ладно. А в целом у них весьма живописная парочка сейчас. Жаль до Самайна еще три месяца. — Там окно выбило, так что с проветриванием проблем точно нет.
Она поморщилась, закусывая губу. Стэн? Внутри что-то благодарно царапнулось, как будто легким решением проблемы. Это действительно похоже на выход. Сдать Барни Стэну, тот же точно где-то живет помимо кладбища. Он знает Финча давно, наверняка привык ко всяким заморочкам, расписаниям и прочей ерунде из его головы. Была только одна проблема — он ненавидит Шедоу. Хрен, конечно, знает за что, она ему любимый молоток говном не мазала, но стоило представить перекошенную физиономию старика при виде их подкопченной компании, как желание встречаться с ним отпало напрочь. Впрочем, в этот раз он не так уж и будет не прав, решив, что во всем виновата Шейд. И доставлять ему такого удовольствия она точно не собиралась. Ладно, она оставит этот план на букву «Z». Пока попробует остальной алфавит.
— Так. Спокойно. Слушай меня. Мы только что из больницы. Был пожар. - Шейд нахмурилась, осторожно кладя здоровую руку на плечо Барни. Ох, как ей это все не нравилось. Что там в его мозгах подплавилось настолько, что он на ходу забывает то, что знал три минуты назад? И что вот с ним таким делать? - Ключи у меня. Мне их отдали. В пижаме я потому что не успела переодеться. Ну и Дэдвуду нужен местный городской сумасшедший. Так...
Она закашлялась, утыкаясь лицом в сгиб локтя, сглотнула вязкий комок, стоявший в горле и оглянулась, окидывая глазами края пешеходной дорожки и припаркованные вблизи автомобили. В целом, уломать кого-то подбросить их до похоронки было делом не таким уж и сложным. Она понятия не имела насколько там все погорело и, если честно, вполне прожила бы и без этих знаний. Вроде как не видишь, а значит и не было. Но Барни прав. Возвращаться все равно придется.
- Барни, как ты себя чувствуешь? Что болит? Где болит? - Шейд попыталась перехватить взгляд Финча. - Ты уверен, что нам не надо вернуться в больницу? Пока мы рядом? Или я раздобуду нам машину, и мы поедем домой, но если ты пообещаешь не рваться никуда самостоятельно и дождаться меня?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

— Я быстро. — уверила Шедоу, оглядывая Финча. Очень странное и дико бесячее состояние, когда вроде надо что-то делать, но от тебя уже ничего не зависит. Вот вообще ничего. Что толку в её заботе сейчас? Нужна она ему? Зачем? Или это нужно ей самой, чтобы заглушить гнусного червячка совести, так некстати засевшего где-то внутри. Отвратительное ощущение. Ей не нравится. Но рецепта по избавлению от таких червячков у нее нет. Слишком редкое явление в жизни Шедоу Холмс, чтобы иметь проверенные способы лечения.
Она сорвалась со скамейки, теряя на ходу тапочки. Ну делать что-то она в любом случае может. И на том спасибо. Обернувшись на сидящего Барни, чтобы убедиться, что он не свалил сразу же, как оказался вне зоны её досягаемости, Шедоу нырнула в переулок между двумя домами, разглядывая припаркованные машины.
На все у нее ушло минут десять, не больше. Найти мужчину, садящегося в автомобиль и явно спешащего по делам, пустить в ход дар убеждения и немного шантажа. Изобразить небольшой обморок. Объяснить подробно куда ехать и где их ждать и отправиться к скамейке, где она оставила Финча. Ровно для того, чтобы его там не обнаружить. 
— Барни, да твою ж мать... — ну ведь как чувствовала. Что же за человек-то такой. Упрямый и своевольный черт! Пусть только живым до дома дойдет. Убьет прям там сразу, чтобы не волноваться больше.
— Поехали. Уже никого подвозить не требуется. — Шедоу плюхнулась в машину, кивнув водителю. Но всю дорогу, пока они ехали до похоронки, вглядывалась в окно, в ожидании увидеть знакомую фигуру Финча. Хрен там. То ли они ехали не теми дорогами, то ли он уже валяется где-нибудь в обмороке.
Знакомая улица встретила её запахом гари уже издалека. Шейд сжала кулаки, заскрипев зубами от мгновенной боли в обожженной руке. К счастью вокруг было пусто. Зеваки разбрелись по своим делам, стоило закончиться основной части представления. Хотелось еще верить, что дурная репутация Финча и его жилища отпугнули мародеров, потому что за запертость дверей Шейд явно не могла поручиться. Вряд ли этим занимался кто-то из пожарной бригады, а ключ ей и вовсе отдали потому что он выпал у Барни, когда тот сражался с огнем.
— Есть тут кто? — на всякий случай позвала Шедоу, поднимаясь в квартиру, зияющую распахнутой настежь дверью. Ответом ей была ожидаемая тишина. Зрелище, конечно, удручающее. Мусор, обломки, потеки воды, гарь, сажа. Омерзительная вонь, забивающая легкие с первого же вдоха. Шейд, закашлявшись, закрыла нижнюю часть лица рукавом и бросилась открывать все окна, которые еще оставались целыми в квартире. Стало немногим лучше. Даже там, где не было видимых повреждений от пожара, все равно всё было покрыто тонким слоем копоти. Она разглядывала оплавившиеся дверные косяки и пыталась понять — сколько литров масла нужно было разлить вокруг, чтобы все разгорелось до такой степени? Мозг отказывался воспринимать информацию о том, что все это случилось из-за её ебучей невнимательности. Не уроненной спички, не забытой сигареты, а, сука, блядской вероятности, что она тупо недоглядела непотушенное полотенце. Походило на бред, если бы вокруг не творилось все это. Вот оно — посмотри, потрогай. Не веришь — лизни, блять!
Шедоу выдохнула, прочистила саднящее горло и направилась в свою комнату — обозревать масштабы бедствий. Первым и, пожалуй, самым важным из которых была пропажа Сары. Да, сука, спасая одно живое существо — себя — она совершенно забыла про другое. Хреновая из нее хозяйка. Крышка на контейнере была приоткрыта, а вот самого тарантула нигде не было. Шейд перерыла всю комнату в поисках, даже звала несколько раз, сильно сомневаясь, что пауки умеют приходить на зов, но ни в мире мертвых, ни в мире живых, Сары не оказалось. Шейд расстроенно чихнула, принюхиваясь. То ли её легкие намертво были заполнены дымом, то ли вся её одежда пропахла насквозь, но определить что из гардероба можно носить, а что нет — она была не способна. Да и какая нахрен разница. Не пижама и ладно. Наскоро переодевшись, Шейд вышла в гостиную, сперва не сразу сообразив откуда там столько стекла. За случившимся утром ночные приключения с привидениями и вовсе казались произошедшими очень давно. Хотя сейчас, внезапно, при воспоминании об этом, по спине пробежали мурашки. Еще и сзади что-то стукнуло.
— Барни! Блять! Ну я же просила подождать меня! — она проследовала за ним на кухню и замерла на пороге, пораженная увиденным. До этого момента ей словно не хватало мужества рассмотреть все целиком. Так, мазнула взглядом по поверхности, снова заставив себя что-то делать. А теперь можно было стоять, замерев, нахмурившись, закусив губу. Стоять и смотреть, как Финч ищет что-то в остатках кухонных тумб. Как неторопливо пытается открыть банку с фасолью. Как монотонно жует эту невнятную субстанцию. И молчит. По своему расписанию. Молчит, когда должен искать причины. Или виновных. Когда должен составлять планы действий или расправы. Ну, по крайней мере, Шейд бы именно так и поступила на его месте. И опять захотелось закрыть глаза, дернуться и проснуться.
— Барни? — рано или поздно пришлось признать, что чудесного пробуждения не случится. А еще признать, что ей сейчас совершенно не справиться со всем этим. Что она понятия не имеет как быть дальше. Ну кроме тупого — делать, делать, занять чем-то руки. Если бы при этом еще можно было оторвать голову, она бы, пожалуй, согласилась. — Скажи где найти номер Стэна? Кажется сейчас без его помощи нам не обойтись.
«Блять!»

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Финч молчал и не отвечал ей. Шейд вздохнула, устало опустив плечи. Какой ублюдский день. Она никогда не носила наручные часы — те отказывались на ней работать и показывать правильное время уже спустя пару дней, а телефон она постоянно забывала. Зато после знакомства с Барни оказалось, что время по нему можно было определять с точностью до секунды. Вот и сейчас, вокруг пожар и апокалипсис, а он сел обедать. И плевать на все. Хотела бы она так уметь.
Но нет, сегодня что-то явно было не так. Это если совсем не учитывать абсолютную дикость даже мысли о том, чтобы есть в квартире намертво пропахшей гарью. У Шедоу першило горло всякий раз, стоило ей сделать вдох глубже обычного, а уж от одного только представления еды начинало мутить. А вот Финч скукожился на этой грязной табуретке с подкопченными ножками и впихивал в себя несчастную фасоль, словно от этого зависела его жизнь. Шейд вдруг нестерпимо сильно захотелось его обнять. Отобрать у него эту злоебучую банку, воззвать к голосу разума, сказать что-то банально-успокаивающее. Но она продолжала стоять, кривясь всякий раз, когда ложка с кроваво-мутной жижей подносилась им ко рту. Мерзость. Не удивительно, что в конечном итоге Финч блеванул. Он еще поразительно долго держался.
— Плохо, да? — Шейд не сильно надеялась на ответ, да его и не последовало. Вместо этого Барни с погрешностями, но завершил свой ритуал поглощения пищи и, внезапно сорвавшись, выскочил из кухни, едва не сбив её с ног. Она вовремя успела впечататься в стену, оставляя на футболке и локтях грязные разводы, но за ним не пошла. Вместо этого зашла вглубь кухни, морщась от отвратительных запахов. Все пытаясь понять, вспомнить, сопоставить. Глупое занятие, на самом деле. Что толку искать оправдания тому, что уже случилось? И все же почему?
Из коридора послышался глухой удар. Шедоу с трудом заставила себя оторвать взгляд от черного пролома в стене, едко скалившегося на нее беззубым обгоревшим ртом, и, обойдя блевотную лужу на полу, выглянула наружу. Финч стоял, уткнувшись лбом в дверь своей комнаты и... пел? Странная мелодия. Знакомая, но Холмс никак не могла уловить откуда она её помнит.
— Барни, эй, это пиздец крипово. Прекращай. — Шейд замерла, не решаясь пошевелиться. Вот кто ей скажет — что там у него в мозгах щелкнуло? И чем это грозит? В целом, она давно перестала считать Финча маньяком, но и пожары с ним на одной территории ей еще переживать не приходилось. А она видела пару фильмов ужасов...
В этот момент Барни наконец-то положил руку на дверную ручку и распахнул дверь комнаты. Шейд зажмурилась, потому что то, что он так долго на это решался ну явно не сулило ничего хорошего. Но ничего не происходило. Ну кроме того, что от напряжения ей в висок снова воткнулся невидимый металлический штырь. Холмс закусила губу от боли, открыла глаза и осторожно сделала несколько шагов по направлению к Барни, который так и продолжал стоять на пороге.
— Охуеть. — выдохнула она, приподнимаясь на цыпочки и заглядывая в комнату через плечо Финча. В голове мгновенно загудело и ноги свело судорогой. Куклы. Кругом были куклы. Шедоу видела только их, покрытых сажей, обгоревших, рассыпавшихся вокруг в неестественных позах, если у кукол вообще могут быть естественные позы. Они не выглядели сейчас страшно, скорее вызывали отвращение и... жалость? Словно звали на помощь, просили о чем-то, манили, рыдали.
Передернувшись от внезапного ощущения вовлеченности в жизнь мерзких фарфоровых созданий, явно придуманных Дьяволом, Шейд заставила себя перевести взгляд на Финча, точно так же застывшего в странной позе и будто бы не собиравшегося входить внутрь комнаты.
— Барни? Ау? — Шейд осторожно потрясла его за плечо. — Слышишь меня?
Финч не реагировал. Совсем. Она попыталась заглянуть ему в лицо, но практически немигающий стеклянный взгляд его пронзительно голубых глаз заставил её поежиться в испуге и отвернуться. Словно он сам превратился в одну из своих кукол. Фильм ужасов, не иначе. Откуда-то налетел сквозняк и стало очень холодно. Шедоу медленно разжала пальцы, отстраняясь от Финча, но опасаясь, что он рухнет ей под ноги. Но вроде стоял. Просто в виде живой статуи. Очень страшно.
В голове как назло не было ни одной внятной мысли о том, как нужно выводить человека из ступора. Надавать оплеух? Облить водой? Заорать? Идеи — одна дебильнее другой. Нужен был план «Б». Или под какой там буквой она запланировала вызов Стэна? Что-то очень быстро у нее закончился алфавит. Но ясно было одно — оставаться здесь точно не следовало. А может просто собрать свои вещи и свалить из города? Обоснуется в другом, начнет заново — ей не привыкать. В конце концов она никому в няньки не нанималась. Устроится на работу, пришлет денег для успокоения совести? Как же заманчиво.
— Так. Стэн. — Шейд сжала пальцами запястье забинтованной руки и прикусила губу. Себе то оплеух она надавать может без проблем. Другой вопрос — поможет ли? — Нужен номер Стэна.
Хвала Финчу и его дотошности. Видавшая виды и в лучшие свои дни, а теперь еще мокрая и покрытая грязными разводами, записная книжка нашлась на полу за тумбой возле входа. Шейд боялась, что за такой информацией ей придется лезть в его комнату, но обошлось. Вторую встречу с куклами Барни она в ближайшие двести лет не планировала.
— Привет. — разобравшись наконец в записях, частично размытых водой, она обнаружила искомое и набрала номер. Голоса Стэна она не помнила, но хотелось верить, что все же ответил ей именно он. — Это Шедоу. Я снимаю комнату у Барни. Можешь приехать? Нужна помощь.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

К счастью, обошлось без долгих разговоров. Шедоу отключилась, возвращаясь к застывшему Барни. Что вот с ним делать? Лучше бы он орал и ругался, правда. С такими ситуациями она хотя бы сталкивалась. А сейчас ни уговоры, ни прикосновения, ни попытки растормошить Финча тупо не работали. Он стоял замершей статуей, явно выбивая себе новое место работы где-нибудь в центральном парке.
Она притащила из кухни табуретку и попыталась усадить Финча на нее. Но сил не хватило. Кажется, с каменным изваянием все же было бы попроще. Все, на что оказалась способна Шедоу — это закрыть дверь в его комнату, передернувшись от необходимости снова взглянуть на разбросанных обгорелых кукол. Но так стало легче. По крайней мере ей. И она очень надеялась, что Барни тоже отомрет стоит ему перестать смотреть на них. Но и этот план не сработал к ее досаде.
Решив, что проблемы она все же будет решать по мере поступления, Шейд отстала от Финча и ушла к себе в комнату — собирать сумку. Походя вспоминая адрес квартиры, где остановилась Марта. Если надежда на то, что она уговорит Стэна забрать отсюда Барни у нее еще была, то на благородное предложение ей местечка на коврике у порога рассчитывать не приходилось. Впрочем, она скорее предпочтет ночевку на вокзале в обществе бомжей. Там хоть иногда попадаются милые и разговорчивые люди.
Несмотря на то, что прихода Стэна она ждала, раздавшийся голос заставил Шедоу вздрогнуть и поспешно выглянуть из комнаты, тут же встречаясь с мрачным взглядом старика, разглядывающего обугленные стены.
— Пожар. — развела руками она, с трудом сдерживаясь от едкого высказывания об очевидности ответа. Впрочем, вдаваться в подробности не стала. Оправдываться перед первым встречным, когда ей не хватило мужества даже с Барни поговорить начистоту, Холмс точно не хотела. Было страшно, что он осудит. А этот точно осудит. Слишком хорошо Шедоу был знаком такой тип людей.
— А так все прекрасно. Ну, в общем, живы все. Если не считать этого. — она подошла к Барни и помахала ладонью у него перед лицом, демонстрируя Стэну полнейшую незаинтересованность Финча в общении с этим бренным миром. — Не знаю, часто ли с ним такое. При мне впервые.
Она вдруг почувствовала, как сильно устала. Болела голова, ломило все тело, ныла забинтованная рука, саднило горло. А еще хотелось убраться отсюда. Что-то тяжелое словно давило на плечи.
— От госпитализации он отказался. А здесь ближайшие пару дней находиться опасно. Гарь должна выветриться. Если бы мне было куда увезти Барни... — Шедоу закашлялась, не договорив. Но, кажется, по её интонациям и так можно было догадаться, что будь у нее другие варианты, Стэн был бы последний, к кому она обратилась за помощью.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

— Не совсем. Вернее, я не знаю точно. — Шейд как можно равнодушнее пожала плечами, отводя взгляд. Глупо было рассчитывать на то, что Стэн не спросит, хотя Барни вот как будто бы и не интересовали причины произошедшего. Справедливости ради его сейчас вообще мало что интересовало. Даже приход старика не заставил его ни пошевелиться, ни подать какие-либо признаки жизни. Но теперь это не её проблема. Почему Барни вечно заставляет её нервничать? Шейд уж никак не годится на роль няньки. Она вон даже с обычным тарантулом не справилась, а тут целый взрослый человек. Нет уж, фигушки. Не ее это — о ком-то заботиться. Она вызвала Стэна, что еще она может сделать? Стоять рядом и держать за руку? Или еще сто тысяч бесполезных вещей? Или уйти может. Вряд ли кто-то это заметит.
— А? Что? Да, снимаю комнату. — Шедоу отмерла, подняла рассеянный взгляд и напряглась, ожидая подвоха. Она помнила как смотрел на нее Стэн на кладбище. Тогда он явно испытывал неприязнь, которую даже не пытался скрыть. А сейчас? Что поменялось за пару недель? В конце концов она не расстроила ничьих ожиданий — вот, пожалуйте, апокалипсис, как он есть. Все прекрасно. Даже ебанутая бабка была права — от таких как Шейд надо держаться подальше. Что же, это она может устроить.
— Кажется, Барни не очень понравилось то, что он там увидел. — она мотнула подбородком в сторону закрытой двери, поскольку Стэн не оставлял своих попыток разговорить Финча и ему тоже явно не нравилось его состояние. Вряд ли нужно было открывать комнату снова, но кто она такая, чтобы давать советы. Шейд сосредоточилась на сигарете, валявшейся в грязной луже на полу. Курить хотелось нестерпимо, уж травить сегодня себя, так по полной. Но единственная пачка сигарет погибла при тушении кухни. Надо не забыть зайти и купить. А еще постирать одежду. Интересно, могла Сара уползти вниз, в похоронку? Какие же глупые мысли лезут в голову.
— А по поводу произошедшего... — Шедоу сделала судорожный вдох и с вызовом посмотрела на Стэна. — Я действительно не знаю что случилось. Я обожгла руку. Выключила газ и ушла в ванную. Что произошло дальше я не понимаю до сих пор. Но уже ничего не изменить.
Она перехватила сумку на плече поудобнее и выпалила на одном дыхании, не делая пауз между фразами, чтобы Стэн не мог ничего сказать, пока она не договорит.
— Оставаться здесь несколько дней не стоит. Я поживу у знакомой. Если нужна будет помощь — мой номер есть. И да, вот ключи Барни. Мне их отдали. — Шейд выложила связку на тумбу и вышла за дверь, не оглядываясь. Она пока не очень понимала — станет ли возвращаться или нет, но сейчас ей хотелось убежать отсюда как можно дальше.

Шейд провела на съемной квартире Марты двое суток. Они разговаривали, пили вино, смотрели какой-то дурацкий сериал про вампиров по кабельному. Рыжая, на удивление, оказалась куда адекватнее, чем в их первое знакомство. Легче от произошедшего не стало, но стало как-то спокойнее, что ли. Шедоу даже порывалась несколько раз позвонить Стэну, но всякий раз откладывала телефон, придумывая тысячу и одну причину, чтобы не делать этого прямо сейчас. Но, в конце концов, она не выдержала. Где живет Стэн она не знала, так и не спросила. Не знала она и о том — забрал он Барни из квартиры или нет. Так что вариантов у нее было не особенно много. И вот, спустя два дня и шестнадцать часов после случившегося пожара, Шейд вернулась к похоронке. Мазнула взглядом по обгоревшему фасаду здания, повела плечами и решительно направилась внутрь. Открыла дверь своим ключом и на секунду прислушалась.
— Эй. Есть кто дома? Барни? Стэн?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Шейд окликнула и притихла, вслушиваясь в тишину. Неприятную тишину, давящую со всех сторон. По спине пробежали мурашки и мгновенно стало очень неуютно. Захотелось развернуться и бежать отсюда со всех ног. Она ошиблась, здесь никого нет. Можно вернуться к Марте, там хотя бы пахнет жизнью. Здесь же воздух был тяжелый, густой, словно наполненный болью. Очень глупое сравнение. Но Шейд вдруг вспомнилась больничная палата, в которой умирала мама. Там был такой же воздух, только еще смешанный с запахом лекарств. Впрочем, она сейчас могла бы поклясться, что ощущает этот запах и здесь. Чего только воображение не подсунет, когда твоя психика расшатана вдрызг.
Она почти развернулась, чтобы уйти, но взгляд зацепился за детали, которые явно изменились с её последнего нахождения здесь. С пола были убраны грязные разводы, в коридор выставлена часть мебели из кухни. Здесь точно кто-то пытался наводить порядки. Но кто? Финч пришел в себя? Или Стэн держал свое слово и помогал ему? Может все-таки они уже вернулись? Шедоу заставила себя пройти дальше. Скользнула взглядом по закрытой двери в комнату Финча. Зябко повела плечами и зачем-то потрогала забинтованную руку. Заглянула на кухню, отметив значительные изменения и заколоченное окно. В гостиной что-то скрипнуло. Шейд вздрогнула и настороженно двинулась в сторону проема.
— Барни! — можно было выдохнуть. Даже улыбнуться, хотя предчувствие, сжимающее все внутри, не отпускало. Что-то было не так. Что-то изменилось. Но Шедоу отмахнулась от этого ощущения. Просто она выпала из этой реальности, потеряла с ней связь. И запахи до сих пор до конца не выветрились. И Финч за эти дни осунулся, помрачнел, стал небритый и какой-то весь измученный словно. — Как здорово, что ты здесь!
Ничего не сказал. Отвернулся. Обиделся. Дыхание перехватило, будто её ударили под дых. Шейд в досаде закусила губу. За что он с ней так? Что она могла сделать, если бы не ушла? Чем помочь? Кто же вообще знал, что Стэн, судя по всему, оставит его травиться в этой чертовой квартире? Но она же вернулась. Вот она.
— Барни? — повторила она почти умоляюще. Почему он не откликается? Может ему все еще плохо? Он дезориентирован, как тогда, возле клиники? Может он просто её не узнает?
Шедоу сделала несколько шагов в комнату, краем глаза отмечая, что она явно подстроена под временное убежище для Барни. Вряд ли он сам, все же Стэн, точно Стэн. Комната Финча была не пригодна для житья сейчас. А еще там куклы. Куклы. Куклы. Чертовы куклы снова встали перед глазами. Ну зачем он выбрал кукол? Почему не марки? Кружки? Бабочки?
— Барни, это же я, Шейд. Слышишь меня? — она медленно подошла ближе. Почему он молчит? Все мышцы напряжены, как натянутая струна. Словно он ждет удара в спину. От нее? Но она лишь осторожно касается его ладонью, проводя кончиками пальцев вдоль позвоночника. Она точно не хочет причинить ему боль, но в горле все равно комом встает осознание чего-то дурного, витающее в воздухе. — Как ты себя чувствуешь?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Барни все молчал, и это молчание резало больнее ножа. Шейд убрала руку, не решаясь больше прикоснуться к нему. Он думал, что она не вернется? Или надеялся, что не вернется? Может все гораздо проще? Мысли вихрем крутились в голове. Какая же она идиотка. Ей не нужно было возвращаться. Нужно было уходить, бежать не оглядываясь. Идти в обход. Не позволять себе разрываться на части. Так всегда проще. Так всегда безопаснее. Так всегда привычнее.
В детстве у нее было особое место. При любых неудачах или трудностях она сбегала к себе в комнату, зарывалась с головой под одеяло и, застыв, ждала. А потом приходила мама, садилась рядом, клала ладонь сверху и мирок Шейд накрывался защитным куполом, пробить который был не в состоянии никто. И неудачи казались ничтожными, а трудности временными. И незыблемость этого мира вечной. И у нее словно была сила. И эта сила всегда тянула её назад, в безопасность её маленького убежища. И вот силы больше нет. И убежища нет. И комнаты нет. И мамы...
И она постепенно погружалась в холод и темноту.
А теперь что? Барни, Марта, мамины вещи, даже этот дом тянулись к ней тугими жилами, оплетали, опутывали, проникали под кожу. Приковывали к этому месту. Заставляли сомневаться, мучиться выбором. И вот она все ближе к краю пропасти. И за следующим шагом — бездна, падать в которую больно, чертовски больно. И страшно. Потому что она знает — в этот раз выбраться будет практически нереально.
Финч внезапно поворачивается к ней. Шедоу разглядывает его уставшее лицо, только теперь замечая ссадины и ушибы. Морщится, словно ударили её. Жмурится, когда он берет её за руку и замирает, не находя нужных слов. Но теперь говорит он. Что-то странное. Чужеродное. Непривычное. Впивающееся иглами, сжимающее все внутри и вдруг, через мгновение, разливающееся по телу саднящей горечью разочарования. И Шейд закусывает губы в кровь, сдерживая рвущийся наружу истерический смех. Ну конечно не ей, нет-нет. Она снова лишь случайный получатель чужого, такое уже было однажды и повторяется вновь. Барни просто вымотан, возможно не спал, возможно его привычный уклад из-за пожара полетел к чертям, а может нужно было настоять на больнице. Он снова не здесь, а она снова не она. Но внутри так пусто, что даже ненависти к его бабуле сейчас нет. Звенящая, гулкая пустота. И она снова возьмет на себя эту роль. Пусть так, если ему так будет спокойнее.
— Все в порядке, Барни. Тебе не за что просить прощения. — Шедоу касается пальцами его волос, гладит по голове. — Но я прощаю тебя, да, слышишь?
Она пытается поймать его взгляд. Понять, что делать дальше. Насколько он далеко отсюда.
— Тебе нужно отдохнуть. Ты устал.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Он касался её, гладил по волосам, впивался в кожу иголочками трехдневной щетины, и Шедоу стояла оглушенная, совершенно запутавшаяся в собственных мыслях, в диком сумбуре разбегающихся в разные стороны. Она так старательно избегала его все эти недели, она так усердно делала вид, что ничего не происходило, что ей наплевать и она ничего не чувствует, что почти поверила в это. Даже сейчас ей куда проще было подумать о том, что Барни общается через неё с Присциллой, чем принять сказанное им на свой счет. Но стоило ему стать совсем немного ближе, как стена, заботливо выстроенная по кирпичику, рассыпалась в пыль. И Шейд многое бы отдала сейчас, чтобы научиться его понимать, ну или хотя бы перестать сомневаться в понятом. Потому что по телу, как тогда, возле мотеля, непроизвольно разливались теплота и спокойствие, а невидимая рука, перекручивающая все внутри, стала ослаблять хватку. Захотелось выдохнуть, опасть плечами и глупо улыбаться на немного неуклюжую попытку Барни её обнять.
— Я с тобой, слышишь? Я больше никуда не уйду, обещаю. — Шейд раздосадованно уткнулась лбом Финчу в плечо, сжимая губы. Ну почему она сначала скажет, а потом начинает думать? Как можно обещать то, о чем сама сомневалась буквально пару минут назад? Но ей так важно было, чтобы Барни это услышал. И она сейчас не хочет уходить. Действительно не хочет? Или не может? А еще практически не может вдохнуть, потому что Финч в каком-то порыве сжимал её в объятиях все сильнее, словно пытался слиться с ней в одно единое целое.
— Барни! Пожалуйста! Я никуда не денусь. Но ты делаешь мне больно! — почти прохрипела Шейд, снова пытаясь перехватить его взгляд, потому что нелепость ситуации просто зашкаливала. Нет, это конечно мило — умереть в объятиях человека, который тебе нравится, но мило это только в кино и в сопливых книжках для девочек-подростков. В реальности это пугает и весьма болезненно.
— Барни! Слышишь меня? — она попыталась вывернуться, но это внезапно оказалось весьма проблематичным. Зря она посчитала Финча уставшим и ослабшим. Ох, как зря.
«В любой непонятной ситуации — целуйся!» Вот если бы у Шейд была бабка, она бы точно дала ей такой жизненный совет. Но бабки у Шейд не было, поэтому приходилось импровизировать. Так что она просто собрала остатки воздуха в легких, вытянула шею и поцеловала его в губы.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?