Барни нравилось, когда Шедоу его разглядывала и ласково скользила рукой по лицу. Это было приятно. Правда потом она сказала чушь несусветную и зачем-то решила снять с него рубашку. Финч предпочел бы остаться в ней — его вообще более чем устраивало происходящее и он бы так все и оставил, но в послушном отупении не сопротивлялся и наблюдал за тем, как Шедоу занимается пуговицами. Если она хочет, значит так и будет, сейчас она имела над ним гипнотическую власть. Потому что была близко, говорила ласково, целовала, пахла приятно и у него был шикарный вид на ее грудь. Когда она запустила руки под рубашку, он чуть дернулся, но в общем счел это скорее приятным, чем смущающим.
Но потом она отстранилась, встала и, с каким-то мало уловимым, но ужасно важным, изменением продолжила войну с пуговицами на манжетах. И тогда Барни вспомнил, почему не надо было снимать рубашку. Но было уже поздно. Это она тоже увидела.
— Не знаю, — сказал он, потупившись. Потом сжал руки в кулаки и зажал те между ног, каким-то болезненным движением выпрямляя и выворачивая локти, качнулся туда-сюда. Съежился, сводя плечи и закрываясь. Кровь набатом стучала в висках. В третье покачивание он вдруг резко встал, выворачиваясь и огибая Шедоу. Схватил рубашку с кровати, потом стопку вещей со стола и метнулся в ванну. — Время купаться.
Залетел в ванну и первым делом щелкнул замок на двери. Пару мгновений испугано смотрел на дверь и прислушивался, потом наоборот, чтобы не слышать, стал производить максимум шума — скинул вещи в раковину, включил на всю воду и стал стягивать с себя брюки. Стояк не проходил.
— Дурацкая, дурацкая штука, — со злым отчаянием шептал он и бил себя по гениталиям. — Прекрати.
Больно было до слез. Барни залез под ледяные струи воды, сначала было пытался как-то настроить, чтобы вода стала теплее, но не получалось. Снова ударил себя, да так сильно, что пришлось закусывать палец, чтобы не закричать, и присесть на какое-то время. Он просидел под душем пока совсем не замерз. Стояк пропал. Стало чуть полегче.
Финч выключил воду и продолжил сидеть в душевом уголке, трясясь от холода. Минут через двадцать он все таки вышел и оделся в пижаму, наверх накинул рубашку. Снова съежился и сел под дверь, прислушиваясь, когда можно выходить. Он рассчитывал, что Шедоу ляжет спать, заснет, и тогда он выйдет. Возьмет подушку, одеяло и устроится на полу, или тут тоже можно. Чем дольше он сидел в одежде, тем больше согревался и тем сильнее его клонило в сон. В полудреме он снова ее трогал, скользил руками по груди, но одновременно это был не он, а кто-то получше. Кто-то более подходящий. Красивый. Какое-то знакомое лицо. Барни теперь наблюдал со стороны как Шедоу ласкает какой-то смутно знакомый мужчина, где же он его видел? У того нет никаких проблем с телом и они как-то так приятно сливаются вместе, он вставляет в нее свою штучку, она кричит от удовольствия, правда вместо Шедоу уже какая-то блондинка. Финч дернулся, редко просыпаясь из-за того, что начал падать. Сонно поднялся, снова прислушался и тихонько открыл замок, проскальзывая в номер и замирая.
Шедоу вроде спала. Барни подошел к кровати, медленно взял подушку. Одеяло оказалось одно и уже ей занятое. Черт бы побрал этот мотель с одним номером, одной кроватью и одним одеялом. Спать на кафеле без одеяла будет холодно. И он не хотел, он ужасно устал и вымотан. А на ковролин ложиться брезговал, поэтому с сонным любопытством отогнул уголок и заглянул под одеяло. Осмотрел кровать, та вообще выглядела большой, места хватало, можно устроиться на расстоянии вытянутой руки от нее. Это ужасно близко, конечно, но Барни надеялся, что очень быстро заснет. Ему казалось, что стоит коснуться головой подушки и все. Он еще какое-то время стоял, муторно размышляя, а потом все-таки залез под одеяло, устроившись на самом уголке кровати.
— Спокойной ночи.
