Ей врали. Умело и не краснея. Как, наверное, и должен уметь врать шеф полиции. Не поверить в то, что Гранд действительно не знал о проблемах мальчика-сироты было сложно. Эмили и поверила бы, если бы не одно "но": Скварчалуппи - хозяин ресторана, у которого она выведала о Финче, утверждал обратное. Луи Скварчалуппи. Имя настолько непривычное, что запомнилось само собой. Как и внушительный облик его обладателя. По прикидкам Эмили Луи весил больше двухсот фунтов. Темноволосый и кареглазый, с толстой шеей и рубашкой на размер меньше, отчего та обтягивала его внушительно пузо так, что ткань едва не трещала по швам, он выглядел как классическая жертва раннего инфаркта. Хотя сам Луи, очевидно, считал себя очень привлекательным. Зубоскаля, он пристал к Эмили, когда та забежала в его ресторан за пиццей для сына. Дожидаясь заказа, она из вежливости пыталась поддержать беседу, выслушивая жалобы толстяка о его нерадивых работниках и тут, как гром среди ясного неба, прозвучала фамилия Финча. Как оказалось, у Луи недавно работала девушка, снимавшая комнату на втором этаже похоронной конторы. С работой у той не задалось, но повод продолжить разговор был получен. Вот так и получилось, что Эмили нечаянно отыскала в лице Скварчалуппи самый настоящий клондайк сведений о Финче. Он рассказал и о странной бабке, приютившей внука и о том, каким психом был этот внук. А еще о том, что шеф полиции Гранд прикрывал их выходки. Тот самый Гранд, который теперь, на голубом глазу убеждал ее в том, что был далек от проблем Финчей.
Почему он врал? Эмили хотелось спросить напрямую. Ее начинала злить и эта ложь, и сочувствующий вид, который напустил на себя Гранд и его дурацкие советы. Надо же, "стоит написать письмо". И что ей делать с этим чертовым письмом? Это поможет избавиться от кошмаров или ответить хотя бы на один из тех вопросов, что мучают ее последние недели? Что случилось в похоронной конторе во время прощания с Агатой? Откуда взялись те странные голоса? Зачем Финч таскает с собой газетную вырезку, которая не имеет никакого отношения к нему и почему для нее, Эмили, так важно это узнать? Две статьи на разных сторонах одного газетного листа. Две трагедии и две судьбы, которые вдруг столкнулись здесь, в Дэдвуде. Все это было точно не случайно. Проследив за взглядом Гранда, Эмили посмотрела на закрытую дверь, из-за которой доносился детский визг.
- Может вы и правы, мистер Гранд. Может и надо оставить прошлое прошлому. Вот только есть преступления без срока давности. А еще есть боль без срока давности. Если бы пропал ваш ребенок или внук, сколько должно было пройти времени, чтобы вы с этим смирились? Тридцать шесть лет, думаете, было бы достаточно? - Эмили нахмурилась, злясь все сильнее. Хотелось ответить резче, но приходилось сдерживаться. Ей предлагали отступить, однако сейчас, отчетливо и ясно, она поняла, что не успокоится, пока не узнает хоть что-то. А раз так, значит нужно вести себя умнее. Гранд говорит, что ничего не знает? Что ж, она сделает вид, что поверила. - Простите.
Эмили выдохнула.
- Я не хотела быть грубой. Слишком сложная тема. В любом случае, спасибо за то, что уделили мне время. Не стану вас больше отвлекать. Была рада узнать лично. И спасибо за то, что отметили Эрика. - Она взяла распечатанную газетную статью, поднялась с кресла, шагнула к двери. - Может, в городском архиве мне повезет больше. Или в газетной редакции. В конце концов, я ведь только начала.

О том, что не стоило сразу давать свое согласие и садиться в машину к почти незнакомому человеку, Эмили подумала только тогда, когда дом шефа полиции скрылся за поворотом. Менять что-то было уже поздно. Она покосилась на водителя, мысленно прокручивая в голове их недавнюю беседу. Все пошло не совсем так, как планировалось, однако, не так плохо, как ей представлялось еще день назад. На нее не накричали, не выгнали взашей, не покрутили пальцем у виска, а выслушали и, кажется, собиралась помочь. Если только слово "помочь" подходило ко всей этой ситуации, ведь мистер Гранд делал то, к чему она его, по сути, принудила, пообещав не останавливаться в своих поисках.
Эмили нервно сцепила пальцы. Что будет дальше? Какое фото ей собирались показать и зачем? Почти сорок лет назад Гранд видел и фотографию Эвана и маленького Финча, он мог бы сличить их еще тогда. Так к чему эта поездка? Может, Гранд хочет, чтобы она сама увидела детского фото Финча и поняла, что ошибается в своих намеках? Спрашивать Эмили не стала. Вместо этого попыталась совладать с нахлынувшей неуверенностью. Крышку какого ящика пандоры она так упорно пыталась сковырнуть и что полезет оттуда наружу? Мысли снова вернулись к Финчу. Неужели он... Заканчивать предположение даже у себя в голове было тяжело. И все же... Газетная вырезка, сны, внезапно появившийся в городе мальчик. Глаза, как у сноходца, так похожие на ее глаза. Или она все путает? Разве случаются такие совпадения? Если бы Финч действительно был ее Эваном, Гранд просто сказал бы об этом. Наверное. Эмили снова покосилась на бывшего полицейского, жалея, что не может забраться к нему в голову и понять, что тот задумал. А машина, тем временем, везла ее куда-то дальше. За окном мелькали дома, но здания похоронной конторы все не появлялось. Наоборот, кажется, они забрались в своем другу часть города. Обшарпанную и заброшенную. В голову опять полезли мысли о том, что не стоило куда-то ехать. Кто знает о том, что она пришла к Гранту? Только он сам и его жена. Эмили впилась ногтями в кожу ладоней, коря себя за собственную глупость: надо было сказать еще кому-то. Вот только такое не расскажешь, без того, чтобы не напороться на десяток вопросов.
Гранд, вывернув руль, завернул в узкий проулок и остановился у покосившегося, неизвестного Эмили, но отчего-то очень знакомого дома. Она тревожно огляделась, прикидывая, куда попала и как отсюда выбраться, а потом, еще раз взглянув на дом, вдруг поняла, где его уже видела. Сны! Она видела его в собственных снах. Не таким запущенным и старым, но точно его. Узкая веранда, эркер, слуховое круглое окно на верху. И дерево! То самое дерево с причудливо изогнутой веткой, на которой, при желании, можно было даже лежать. Эмили съежилась, ожидая, что вот-вот раздаться жуткий голос из кошмаров, но вместо этого заговорил Гранд. Слишком ошарашенная, чтобы что-то ответить, она просто кивнула, принимая его объяснения. Машина, дав задний ход, снова выехала на дорогу. В салоне царило молчание. Они ехали назад, возвращаясь в городской центр, потом, уже по знакомому Эмили пути, подъехали к похоронной конторе. Двухэтажное здание вперилось в приехавших глазами-окнами. Гранд, выключив двигатель, выбрался наружу и Эмили захотелось вернуть его назад, попросить отвезти ее домой и забыть, навсегда забыть про все те глупости, о которых они говорили полчаса назад. И, все же, она вышла. Пошла за шефом полиции внутрь конторы, увидев вышедшего навстречу Финча, отвернулась и смотрела в пол, пока тот не ушел за своей детской ID картой, а Гранд не начал интересоваться ее состоянием.
- Со мой все нормально. - Ответила Эмили, хотя ложь была настолько очевидной, что можно было и не отвечать. Нет. С ней определенно было не все нормально. Совсем не нормально. Не хватало воздуха. Ноги стали ватными.
Появился Финч, протянул карту. Она взяла ее трясущимися пальцами. На тыльной стороне ладони темнели багрянцем следы от ногтей.
Пластиковый прямоугольник. Барнаби Финч. Маленькое фото. Мальчик с голубыми глазами.
Глаза сноходца.
Эван.
Ее Эван!
- Вы. - Эмили выдохнула и больше не смогла сделать вдох. Казалось, весь воздух в мире вдруг исчез и ребра грудной клетки сжались так, что вот-вот раздавят сердце. Губы едва шевелись. Собственный голос не слушался. Эмили посмотрела на Гранда. - Вы знали. С самого начала. И все это время! Это сделали вы!

"Успокойтесь". Это слово стало для Эмили пощечиной, которую обычно отвешивают для того, чтобы привести в чувство. Она резко втянула в себя воздух. Одолевавшие ее страх и растерянность начало заливать обжигающей холодом яростью. "Успокойтесь"! Словно они говорили о какой-то мелочи, пустяке, который не стоил особого внимания. Но речь шла о ней, о ее жизни, о ее брате, о семье и о горе, которое этот самодовольный индюк с его гадливой ухмылочкой даже не мог себе вообразить. Лыбился ли он так тогда, тридцать шесть лет тому назад, когда читал газетные объявления о пропаже мальчика? Приказывал ли успокоиться своей совести, зная, что где-то по его вине страдают люди? Хотя, какая совесть? Такие как он ходят с совестью разыми дорогами. Будь в Гранде хоть отголосок совести, разве стоял бы он сейчас с таким невозмутимым видом? Разве вообще осмелился бы смотреть ей в глаза?
В мыслях мелькнул образ игрушечной машинки на газоне. У этого подонка были дети. По крайней мере один так точно. Тот, кто стал родителем его внука. Счастливая семейка. Домашние праздники, школьные фотоальбомы, именные торты - все те маленькие паззлы, их которых складывается счастливая жизнь и которой были лишены ее родители и она сама. Что было у них взамен? Слезы матери, горюющий отец, призрак пропавшего без вести брата, витавший над ними столько лет. А теперь ей надо послушать виновника всего этого и успокоиться?! Ярость, накрыв с головой, достигла такой силы, что заломило в висках.
- Успокоиться? А я спокойна, мистер Град. - Вопреки словам, голос Эмили звенел натянутой, грозящейся оборваться криком струной. - Я очень спокойна. А вот вам стоит начать волноваться. Старая зацепка? Как же!
Эмили криво усмехнулась и сама не замечая, как сжимает в руке ID-карточку, чьи пластиковые грани все сильнее впивались в ладонь.
- Это сделали вы. Вы украли Эвана! - Она шагнула к Гранду, с каждым словом говоря все громче. - Или помогли украсть. Забрали прямо из машины, а потом скрывали. Вы не могли не узнать Эвана. Он же точь в точь, как на фото в газетах. Хватило бы и одного взгляда, чтобы все понять. Но вы ведь все знали и так! Прятали его столько лет и думали, что все сошло вам с рук?! Жили себе счастливо в вашем чудесном доме, с вашей чудесной женой и детьми? А про нас вы думали? Хоть иногда? А как же мы? Как же моя семья?! Как же он?!
Эмили махнула рукой в сторону Финча, посмотрела на него, но толком не увидела из-за подступивших к глазам злых слез.
- Ему тоже успокоиться?! Эй, Финч, успокойся! Подумаешь, тебя, четырехлетнего, выкрали у семьи, увезли в другой город, сдали на руки какой-то полоумной бабище и заставили жить не своей жизнью, пока твоя семья умирала от горя! А теперь так не кстати объявилась твоя сестра, так почему бы нам всем не успокоиться?! Так? Вы так ему скажите?! - Из горла Эмили вырвался хриплый, истерический смешок. - Вот уж нет, мистер Гранд. Даже не рассчитывайте! Вы за все ответите!

Эмили удалось стереть с лица Гранда ухмылку, но ей было мало. Хотелось большего: отдавшись клокочущей внутри злобе, заставить этого мерзавца признать свою вину, обрушить на него всю накопившуюся за долгие года боль и разочарование, накинуться, ударить, дав волю ярости. Кричать было проще. И ненавидеть. И угрожать. Все было проще, чем посмотреть на Финча и признать ту правду, которую она так долго искала, а, теперь, найдя, не знала, что с ней делать. Эмили мотнула головой, разом отметая и увещевания Гранда и  его ответную угрозу, сделала глубокий вдох, готовясь разразиться новой тирадой, но ее опередил Финч. Его тихий голос показался громче их с Грандом крика. Эмили снова посмотрела на брата, (брат? эван. вот это их эван? как же так?!) и заготовленные для Гранда слова вдруг исчезли из мыслей. В зале разом похолодело на десяток градусов. По спине протянуло морозом, легкие сжала невидимая рука, выжимая из них воздух. Глаза Эмили испуганно расширились. Финч стоял не один. За его спиной поднимался, быстро набирая рост, темный силуэт.
- Я не...
Договорить она не успела. Темный силуэт взвился, ринулся на нее, налетел, сбивая с ног. Вцепился, потянул за собой в уже знакомую Эмили абсолютную, густую и вязкую черноту - тьму из ее кошмаров. Увлекаемая этой силой, она не чувствовала, как тело ее безвольно упало на пол, как где-то рядом так же рухнул Гранд. Раздираемое когтистыми лапами  сознание корчилось от боли, выло, не способное вырваться из жадной хватки, но этот вой тонул в мстительном хохоте монстра. Был только этот хохот, и тьма, и смерть, а потом, уже почти раздавленная чудовищной яростной силой, Эмили уловила еще чей-то голос. Знакомый, женский, зовущий, обещающий спасение и прибежище. Где-то в каком-то осколке уцелевшего сознания мелькнуло теперь ничего не значащее имя "Агата". Эмили рванулась на этот голос. Ничего не понимая, желая только одного - выжить, кинулась, ища спасения и, вдруг, хватка чудовища пропала. Хохот сменился злобным воплем разочарования. Эмили, не зная, где она и что она теперь, сжалась в своем неведомом убежище, прячась от монстра. Снова послышался голос. На этот раз родной и любимый - голос мамы. Она пела колыбельную. Ту самую, из детства. "Когда Солнце вдруг зайдет и весь мира свет уйдет..." А где-то совсем рядом все так же лютовало, разыскивая свою ускользнувшую жертву, чудовище. Эмили, чувствуя, в чем ее спасение, вслушивалась в слова. "Ночью ты сияй одна, ты мерцай, мерцай звезда..." Песня, из тех далеких времен, когда она была маленькой девочкой, а мир огромным и интересным. Когда все проблемы могли решить мамины объятья и жизнь казалась полной чудес. Когда папа еще умел хохотать да слез и рядом был Эван. Не просто брат. Ее половина, а оба они - части одного целого. "Тот, кто ночью в путь пошел, счастлив, что тебя нашел..." Простая песенка, замешанная на любви, спокойствии и счастье. Песенка, которую мама переделала специально для них, дополнив несколькими куплетами, ведь у особенных ребят должна быть особенная колыбельная.
Чудовище ярилось. Мир сузился до границ убежища, а Эмили, не зная, то ли это голос памяти, то ли это поет уже она сама, все вслушивалась в такие родные слова.
"Ты сияй, звезда, сияй, сон волшебный охраняй. У ребяток, у моих, он один, но на двоих..."

Смена в закусочной выдалась адской. Ирма взяла отгул и Шедоу буквально приходилось разрываться за двоих. Как назло, сегодня словно весь Дэдвуд решил зайти к ним перекусить. И проверить на прочность её нервы. Домой вернулась раздраженная и уставшая. Хотелось умыться и уснуть часов на двадцать.
В квартире было тихо. Шедоу бросила взгляд на время, по расписанию ужин. Она сунулась на кухню, чтобы поздороваться, но внезапно не обнаружила там Барни. Прошлась по прочим комнатам, даже в его заглянула, благо кукол там теперь не стояло. Пусто и никто не отзывается.
Внутри закопошился червячок тревоги. Барни так редко нарушал привычный режим, что любые ответвления от привычных его маршрутов уже казались странными. Шедоу спустилась вниз, дернулась в контору, но та оказалась заперта. Нахмурившись еще сильнее, она вышла на улицу, оглядываясь по сторонам и размышляя куда же могло так срочно понадобиться уйти Финчу. Не заметила, как откуда-то сбоку к ней подкралась вездесущая Новак. Вздрогнула, когда та внезапно заговорила.
— Ну что, увезли твоего дружка? А я говорила, что добром не кончится. Виданное ли дело - двух человек угробил.
— Да пошла ты. — отмахнулась от нее Шейд, но потом обработала в голове услышанное и резко развернулась. — В смысле двух человек?
— Вот двух и есть. Я сама не успела, но мне соседка все рассказала. Увозили два трупа. В этих... черных мешках. И Финча в наручниках вели. Ой, что было...
— Дура ненормальная. — Шейд отошла подальше от старухи, которая тут же нашла себе свободные уши в лице вышедшей из дома напротив женщины с двумя сумками. Её «Ой, что было-о-о!» еще долго раздавалось на улице то тут то там, но Холмс было не до этого. Она поспешно набирала номер Стэна, потому что телефон Финча оказался вне доступа. Чувствуя, как пальцы предательски подрагивают, дождалась ответа на четвертом гудке и, не здороваясь, выпалила всю информацию, втайне надеясь, что Стэн сейчас скажет, что Барни у него и все встанет на свои места. Не сказал.
— Если не в конторе, значит действительно увезли. Его частенько легавые забирают. — по голову старика не было понятно волнуется он или нет. И Шедоу это раздражало. Хотелось хоть какой-то определенности. Поэтому она заручилась обещанием Стэна узнать что-то у «своих», отключилась и бросилась на автобусную остановку.
Полицейский участок встретил её хмурыми стенами и знакомыми запахами и звуками. Мерзкое место, которое никогда не сулило ничего хорошего. Шейд, которую саму не раз прятали за решетку по разным поводам, порядки знала. Но тут как отрезало. Она налетела на ближайшего полицейского с требованием вот прям сейчас и немедленно объяснить ей что происходит, пустить её к Финчу, вызвать адвоката, Сатану и карету скорой помощи для тех, кто не выполнит предыдущие пункты. На нее смотрели, как на идиотку, пытались что-то втолковать, но доходило плохо. Шедоу на взводе вообще с трудом воспринимала адекватно поданную информацию. Тогда на нее наорали, заявили, что Финча раньше, чем через двадцать четыре часа не выпустят. И то, при условии, что обвинение не предъявят. И отправили прочь, пригрозив, что в следующий раз она так просто не отделается.
Шейд вышла на улицу, глубоко вдыхая воздух. На скамейке возле участка сидел Стэн и курил. Шедоу кивнула ему, подошла и плюхнулась рядом. Ноги гудели. Голова болела.
— Говорят тяжкие телесные. Никто не умер. Пока. — она протянула руку за сигаретой. Затянулась, закашлялась. Стэн курил какую-то гадость, но сейчас было все равно. — Меня не пускают, ублюдки. Ждать надо.
— Никто и не умер. Один оклемался, вторая вот в больнице. Вроде еще не приходила в себя. — откликнулся старик, дымя носом.
— Вторая? Женщина? Чтобы Барни напал на кого-то? Блять, как все странно. — Шейд потерла висок и прикрыла глаза.
— На него не похоже. Но что-то там явно произошло. Разберутся. Его много раз забирали. Не нравится он им. Выясняют и отпускают. — Стэн поднялся и посмотрел на Шедоу, хмурясь. — Тебя подвезти? Поздно уже.
— Останусь тут пока. Вдруг что-то станет известно. — она откинулась на спинку скамейки и уставилась куда-то в небо.
— Звони, если что. — старик ушел, оставив её одну.
Шейд же проторчала возле участка почти до самой ночи. Пару раз еще предпринимала попытки прорваться, но была выставлена прочь. Около полуночи поплелась обратно в контору. Приняла душ и лежала на кровати, прислушиваясь к каждому шороху, до самого утра. Задремала только под конец, но вскочила непривычно рано и немедленно отправилась обратно к участку.
Барни выпустили только днем, по истечению положенного срока. Как бы Шейд там не воняла и не обещала всем кары небесные и что лично разберет здесь все по кирпичику, ей только пригрозили, что место Финча займет она. Пришлось заткнуться и наворачивать круги по участку, нервируя своим видом окружающих. 
— Барни. — она окликнула его, замеревшего на выходе из камер. Внутри остро полоснуло от его внешнего вида. Измученный, посеревший, избитый??? — Как ты? Что с тобой? Они тебя били? Что случилось?
Она заваливала его вопросами, обнимала, разглядывала ссадины на лице. Сбоку раздался смешок, но Шейд так посмотрела на копа, что тот подавился кофе и поспешно отошел.
— Пошли отсюда. — Шедоу потянула Барни за руку на улицу. Ни секунды не хотелось оставаться в этом месте.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Куклу, которую вместе с пакетом сжимал в пальцах Финч, Шедоу заметила только тогда, когда они вышли на улицу. Её вопросы, как обычно, остались без толковых ответов. Она еще раз попыталась их озвучить, но поняла, что сейчас явно не время и замолчала, с удивлением наблюдая за действиями Барни. Он зачем-то тряс куклу, которую Шейд внезапно идентифицировала, как ту самую, изображающую её. Зачем Барни забирал её из дома? Не хотелось думать о том, что бы произошло, если бы в этот момент напала Присцилла, но мысль эта против воли неприятно саданула где-то на подкорке. Шедоу тряхнула головой и поспешила забрать пакет из рук Финча, пока он все не уронил, а его самого передислоцировать подальше от входа и поближе к скамейке, на которой они вчера сидели со Стэном. А то на них уже не очень добро косилась парочка копов, вышедших покурить на свежий воздух из участка.
— Да что ты делаешь? — наконец не выдержала Шейд, потому что Барни болтал куклу с таким остервенением, словно пытался вытрясти из нее все внутренности. У Шедоу даже голова закружилась, хотя она понимала, что кукла пустая и неживая, а значит ей ничего не будет. — В смысле кто-то есть? Там не может никого быть, я же здесь? И я туда не пряталась.
Шедоу попыталась прислушаться, чтобы понять что же такое внезапно ощутил Барни? Но она ничего не слышала и не чувствовала, она не умела так как он разговаривать и воспринимать тех, кто внутри. Нужно было очень много внимания и сил. Поэтому она протянула руку и, когда Финч все-таки отдал ей куклу, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Насколько это в принципе было возможно при таких обстоятельствах, да еще и в центре города.
Сначала все внутри пробило знакомым ощущением спокойствия, но постепенно оно сменилось нарастающим чувством тревоги. Сердце бешено заколотилось о грудную клетку, словно Шейд была смертельно напугана. Она часто задышала, дезориентированная этим страхом и тут услышала женский голос. Тихий, обреченный. Он... пел мелодию, от которой по спине пробежал холод. Она слышала её уже. Дважды. От Финча тогда, после пожара и еще... в момент, который так сильно старалась выбросить из памяти.
Шейд резко открыла глаза и выпустила куклу из пальцев, оставив ее лежать на коленях. Вцепилась взглядом в Барни. Мысли сумбурно носились в голове, отказываясь выстраиваться в логическую цепочку.
— Женский голос. Что там произошло? Стэн сказал, что было двое. Мужчина и женщина. Мужчина пришел в себя, а женщина нет. Она в коме, в больнице. Если в кукле она, то она еще жива. Но... — Шейд задохнулась в предположении, которое не хотела даже в голове представлять, не то что озвучивать вслух. — Что ты с ней сделал, Барни? И почему?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Шедоу нахмуренно наблюдала за суетящимся Барни. Он оглядывался, кусал ногти, дергался от малейшего шороха. И с поразительным постоянством игнорировал её вопросы. Только тряс и тряс несчастную куклу, причитая о том, что в ней кто-то сидит. Шейд понимала причины его нервозности, но сама пыталась сохранять спокойствие, хотя состояние Финча невольно передавалось и ей. Особенно когда он наконец-то соизволил ей ответить.
— Хорошо-хорошо, прости. Мне следовало догадаться, что здесь приложила свою костлявую руку Присцилла, а не ты. Просто эта песня... — Шейд примирительно коснулась его рукава. Но конечно мысль о том, что злобная бабка напала снова, да еще и на каких-то посторонних людей, заставила её поежиться. Страх еще не прихватил за горло, но уже был где-то рядом. С чего Присцилле нападать? Ладно Шедоу, она ворвалась на чужую территорию с ноги и явно сбивает Финча с пути истинного. Но посторонние люди? Только потому что они кричали на него? За что? К тому же Стэн говорил, что Барни часто оказывается под прицелом местной полиции, но ни словом не обмолвился о том, что каждый раз это связано с нападениями. Да и не выпустили бы его так быстро, если бы это происходило систематически. И кто эта женщина, которая оказалась в кукле? И как она там оказалась, если даже Шедоу далеко не сразу нашла дорогу, да и то благодаря Барни. Без него старуха давно разодрала бы её в клочья. Тоже ведьма? Слово-то какое непривычное. Из тех, кто ненавидел Присциллу в ковене? Но они явно должны уже дороги песком посыпать, а голос в кукле молодой. Сколько вопросов, и ни одного внятного ответа. И Финч вместо того, чтобы рассказывать информацию и давать почву к размышлению, занимается какой-то ерундой и паникует.
— Ай-а-ай! Ты офигел? — Шейд видимо слишком сильно задумалась, потому что Барни умудрился вырвать у нее целую прядь волос и даже не схлопотать за это в нос, настолько она была ошарашена. — Чтоб тебя! Да что ты делаешь-то?
Шейд, сморщившись, потерла голову, которая и без Финча болела, между прочим. Ладно-ладно, куклы теперь его не защищают. Проберется ночью к нему и обкромсает — мало не покажется. Будет зна... Что он творит?
Она с удивлением наблюдала за манипуляциями с пуговицей и её волосами. Даже ворчать забыла. Его кукольно-призрачный ритуал она видела впервые, но ей почему-то совершенно не понравилась перспектива, что её волосы будут запиханы в кукольную голову. Как-то странно это отзывалось мурашками по позвоночнику. Одно дело просто пустая, хоть и жутковатая, мини-Шейд, в которой при случае обустроено миленькое такое местечко для игры в прятки. И другое, когда в кукле есть часть тебя. Это уже какая-то другая магия и Шедоу она не нравится. Поэтому она с облегчением выдохнула, когда у Барни ничего не получилось с её волосами, и сделала для себя пометку всегда убирать подальше свою расческу.
— Эй, ты куда? Подожди! — Шейд подскочила вслед за Финчем, внезапно подорвавшемся с места и отправившимся куда-то в неизвестность. Ну вот этого ей только не хватало. Она бросилась следом, даже пакет с его вещами на скамейке оставила. Обогнала, встала на пути и схватила за плечи, фокусируя его взгляд на себе.
— Барни, не уходи! Так ты проблему не решишь. Надо думать об этом вместе, слышишь? — она погладила его по плечу, чувствуя насколько он раздражен и расстроен. — Я не знаю, что за женщина там внутри, но ей очень страшно. Она смертельно напугана, Барни. И я знаю как это — сидеть и не знать что происходит там снаружи. Вдруг тот, кто хочет тебя убить еще рядом, и выйдя ты обречешь себя на верную смерть. Мне нужно было приложить усилие, чтобы удержаться внутри, а ей нужно что-то, что поможет ей понять, что она в безопасности и может выходить. Вот только я не знаю, как сказать ей об этом. Но надо что-то придумать, как-то помочь, а не просто вытолкнуть наружу. Понимаешь меня?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Финч заговорил, но понятнее все равно не становилось. Эмили Янг? Карлик? Шейд пыталась покопаться в памяти, чтобы вспомнить хоть что-то, связанное с этим именем: в закусочной часто разносились сплетни и последние городские новости, а при населении в полторы калеки не знать кого-то, пусть и косвенно, было практически нереально. Но, как назло, никаких ассоциаций имя не вызывало, хотя Шедоу его определенно уже слышала. И фамилия Янг очень плотно сидела на подкорке. Кажется, такая же была написана на защитном комбинезоне пожарного, вытащившего Финча из огня. Но тогда было совершенно не до этого. Да и это может быть абсолютно не связано друг с другом.
Но совсем не это заинтересовало её в рассказе Барни. Куда интереснее было то, что эта самая Эмили слышит его кукол. И вот теперь сумела спрятаться в одну из них. И что она ему снилась. Шейд задумалась, пытаясь сопоставить информацию. И кто такой Эван? Вопросов становилось только больше. Но как следует во всем разобраться мешала истерика Барни, который в своей панике в который раз пытался разбить куклу, отчего Шедоу невольно дернулась в испуге.
— Так. Стоп! Остановись! Успокойся! — прикрикнула она наконец, бросаясь вперед, обнимая Финча и осторожно забирая куклу из его рук. Потом заговорила уже более ласковым голосом. — Я здесь, с тобой и никуда уезжать не собираюсь. Твоя бабка меня так просто не напугает. Если кукла испорчена, значит мы придумаем другой способ. Обязательно придумаем, слышишь меня?
Она замолчала, закусив губу. Хотелось бы верить собственным словам, но сомнение закрадывалось, особенно после отчаяния в голосе Барни. Шейд не понимала до конца, как работает её убежище. Подсказки мамы не работали без её личного присутствия. Искать ответы приходилось самостоятельно, и тем сильнее она хотела освободить эту незнакомую женщину. Просто потому что она могла быть такой же, как Шедоу. А еще её мечтала грохнуть Присцилла, а враг моего врага — мой друг.
— Не надо никого убивать, Барни, пожалуйста. Ты не хочешь помогать, но я хочу. Мне это важно, понимаешь? Там в больнице лежит женщина, она в коме, ей страшно и очень одиноко. И нет никого, кто может ей помочь, кроме нас, потому что никто даже не знает что с ней. А еще мы не уверены точно — испортилась кукла или нет. Значит надо это проверить. Я же могу попробовать сделать это. Ну побывать там, в ней. — Шедоу на секунду замерла, ощущая неприятный холодок между лопатками. Чуть отстранилась от Финча. — Только расскажи точнее, как работает твой... эм... ритуал подселения кого-то в куклу? В прошлый раз я была рядом с ней, совсем близко. И сейчас я рядом. Но Эмили нет.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Финч был просто кладезь поведенческих сюрпризов. Вот он паниковал, боялся дебильной бабки, пытался разбить куклу и выгнать Шейд, но стоило позвонить по телефону потенциальному клиенту, как мгновенно превратился в радушного предпринимателя. Как оно работает? Правильно, странно работает. Но, главное, что работает вообще.
Она слушала его подробный рассказ о призраках, запечатанных в кукол, и понимающе кивала. Хотя в голове стучалась мысль о том, что это вот совершенно неправильно, сажать души (или что это такое?) людей куда-то после их смерти. Как бы они не просили оставить их. А как же вечный покой? Ад и Рай? Эти, как их, ангелы, играющие на арфах и черти с вилами? Ну или что там в загробном мире происходит? Может ей тоже завещание написать? И запретить делать с собой такое? Мало ли в какой момент она помрет и кто ее будет хоронить.
— Значит нам надо в больницу. — резюмировала Шейд, возвращаясь из собственных мыслей к делам насущным, потом нахмурилась. — Вернее мне. Тебе к ней лучше не приближаться, не хватало еще проблем с полицией. Пошли.
Близость больнички к полицейскому участку была скорее плюсом в нынешней ситуации. Шедоу сунула куклу в сумку, посадила Финча на скамейку и пару минут стояла рядом, разглядывая его. За всей этой суматохой, она забыла самое главное — Барни только что вышел из камеры, в которой его держали сутки. Он весь в каких-то ссадинах, хоть и не ответил на её вопрос о том, били ли его? Но может и к лучшему, потому что Шейд на эмоциях способна была снести участок к чертовой бабушке. И кто бы тогда отвечал за поимку невиновных в Дэдвуде?
— Как ты себя чувствуешь? Мне не надо позвать врача? Голова не кружится? В глазах не двоится? Погоди, я сейчас. — Шедоу огляделась по сторонам и, увидев палатку с хот-догами, направилась к ней. Хрен знает ест или нет их Барни, но сейчас ему явно нужны силы. Шейд помнит чем кормят в таких местах. Обычно это нечто, напоминающее блевотину буйвола. Уж лучше булочка с сосиской.
— Так. Вот это съесть. Без разговоров. Приду — проверю. Ну, я пошла. И, пожалуйста, не уходи никуда. — вернувшись, Шедоу сунула в руки Барни хот-дог и бутылочку воды, чмокнула его в макушку и направилась к дверям больницы.

Медсестра на медицинском посту никак не хотела её пускать. И часы посещения закончились, и не положено, и Шейд неизвестно кто-такая, да и вообще миссис Янг в коме — зачем ей посетители? Шедоу чувствовала, как начинает терять терпение и уже прикидывала с какой стороны у больницы идут пожарные лестницы и есть ли черный вход, как за спиной раздался голос:
— Мисс... Холмс, если я не ошибаюсь? Что у вас случилось?
Шейд обернулась. Перед ней стояла женщина-врач, которая принимала их с Финчем тогда, после пожара. Но это было так давно. Неужели она запомнила? По всей видимости она уже собиралась домой, поскольку одета была вполне повседневно.
— Все в порядке со мной. Но меня не пускают навестить... кхм... подругу. Я никак не могла прийти раньше, а мне говорят, что она в коме и ей посетители не нужны. Но разве так? Разве нет теории, что они все слышат и понимают? Я просто хочу подержать её за руку и вот, книжку принесла, её любимую. Почитаю ей. — Шейд продемонстрировала корешок книжки, вытащенной из сумки и сделала самое умоляющее лицо, на которое только была способна.
— Ладно. Сьюзан, под мою ответственность. Но при условии, что вы останетесь недолго и обязательно наденете халат. — врач, чье имя Шейд так и не вспомнила, проводила её по коридорам к палате Эмили и, выдав халат и взяв обещание оставаться там не более десяти минут, удалилась. Шедоу выдохнула и зашла внутрь.
Больничная палата была наполнена острым запахом каких-то лекарств и равномерным гулом приборов с различными показателями жизнедеятельности. На кровати, в окружении всяких трубочек, тянущих к ней свои прозрачные щупальца, лежала женщина. Бледная, с заостренными чертами лица. Шедоу невольно подумала о том, что хорошо, что она после нападения бабки на себя в зеркало не смотрела, а то что Финч, что вот эта Эмили выглядели удивительно одинаково в своей бледности и измученности.
— Ну привет, Эмили Янг. Я пришла тебя спасать. Сначала попробуем метод Барни. — первое, что сделала Шедоу, это стащила с плеч халат и швырнула его на стул возле двери, потом осторожно подошла к кровати и остановилась, разглядывая женщину. Постояла с полминуты, резко тряхнула головой и полезла в сумку, выуживая оттуда куклу. Повертела её в руках, прислушиваясь. Поднесла к уху. Потрясла, поворачивая к себе лицом. — Ну нет. Греть я тебя не буду, и не мечтай. То, что я сидела у тебя внутри не делает нас настолько близко знакомыми. И ты мне не нравишься, ты слишком похожа на меня. Так. Эмили, если вдруг ты меня слышишь, вылезай. Твое тело здесь, а Финч с его сумасшедшей бабулей — нет. Самое время возвращаться.
Она положила куклу рядом с Эмили на кровать, но потом, подумав, переложила её ей в руку. Походила кругами вокруг, в ожидании. Залипла на циферки на панели приборов. Постучала по кукле. Но ничего будто бы не происходило. Шедоу вздохнула и осторожно присела на кровать возле ног Янг.
— Ладно. Не сработало. Значит будем по-старинке идти туда, не знаю куда и делать то, не знаю что. И почему в фильмах вот кусает человека паук, и он уже через пару минут умеет плеваться паутиной и знает от какого зла спасти мир? Кто выдал ему инструкцию? Можно мне тоже? Ч-ч-ерт, кажется я превращаюсь в Барни. Так, хватит трепаться. — она выдохнула, взяла Эмили за руку, а другую ладонь положила сверху на куклу. Закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. 
Тик-так. Мерный гул мониторов прекрасно подходил для того, чтобы сконцентрироваться на нем и постепенно, один за другим, отключать все внешние чувства. Уже знакомое ощущение, когда тело твое тебя уже не слушается, а сознание работает ясно и четко. К тому же в этот раз никто злобно не хохотал в спину и не пытался разодрать когтистыми лапами. Не было перебивающего друг друга хора из голосов. Только один, такой жалобный и плачущий, будто квинтэссенция горя и тоски. Поющий очень знакомую уже мелодию.
Шедоу попыталась сосредоточиться на нем, представить себе дорогу и сгустившаяся энергия очень быстро откликнулась привычным ощущением покоя. Шейд приблизилась настолько, чтобы голос стал громче. Замерла, не решаясь двигаться дальше. И осторожно позвала:
— Эмили, ты здесь? Ты меня слышишь? Не бойся, я пришла помочь. Я знаю, как тебе страшно, я сама пережила это. Но сейчас снаружи безопасно. Надо возвращаться туда, Эмили. Просто отпустить, перестать держаться, разрешить себе выйти. Слышишь?
Шейд замолчала, прислушиваясь, но вдруг ощутила, что у неё самой сил почти не осталось, и её уже буквально выдирает из черноты водоворотом сознания.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Чернота, резко сгустившись, будто выплюнула Шейд наружу. По телу пробежали мурашки, она покачнулась и открыла глаза, тут же снова зажмурившись от ударившего в лицо света. Сделала несколько глубоких вдохов, распрямила спину и осторожно огляделась, приставив ладонь ребром ко лбу.
Ничего будто бы не изменилось. Все так же ровно гудели приборы и мерно поднималась грудь лежащей Эмили. Не сработало! Шедоу раздосадованно закусила губу и помассажировала пальцами виски. И как теперь быть? Никаких идей по выкуриванию Эмили из куклы больше не осталось. Может быть следовало подобраться к ней поближе, Шедоу же чувствовала, что могла. Просто испугалась. А все Финч с его дурацкими напутствиями и паникой. Заразил её и вот, пожалуйста, она потратила силы просто так. Надо восстанавливаться. Интересно, если она прогуляется по этажу в поисках какого-нибудь автомата с шоколадками, ее быстро выгонят? Или удастся вернуться незамеченной?
В этот момент приборы сменили интонацию и сбоку почудилось какое-то движение. Шейд резко повернула голову и облегченно выдохнула. Эмили, вполне себе живая, оглядывалась, приходила в себя и пыталась сделать кучу всего того, что явно пока было не доступно ей по банальным физическим причинам. Уж Шедоу то прекрасно помнила, как мучительно тяжело было воскресать после нападения бабки. А Янг еще и в куклу вцепилась, как сумасшедшая. Там ни на что сил уже не должно было остаться.
— С возвращением, Эмили. Как ты себя чувствуешь? — Шейд улыбнулась, осторожно забирая куклу. Янг была сейчас слишком на взводе, не хватало еще, чтобы она её зашвырнула куда-нибудь или разбила. — Все в порядке. Здесь безопасно. Меня зовут Шедоу. Я знакомая Барни... эм... Финча. А кто такой Томи?
Шейд поймала на себе её взгляд и невольно вздрогнула от того, насколько глаза Эмили напомнили ей глаза Барни. Но голубых глаз много, а у этих даже оттенок схож. Бывают же совпадения. Потом нахмурилась, силясь вспомнить имя того мужика, который был вторым пострадавшим от бабки, но никак не могла. А может Стэн и не говорил ей? Но на всякий случай добавила:
— Если ты о том, втором человеке, который был с тобой в похоронной конторе, то с ним все нормально, насколько мне известно. А больше пострадавших не было. Ты...
Договорить ей не дали. В палату вбежали сразу две медсестры и врач, явно среагировавшие на изменения в приборах, которые тут же окружили Эмили ворохом внимания и вопросов. Шейд встала, осторожно отходя в сторону. Сунула куклу в сумку. Откликнулась на вопрос, обращенный к ней.
— Я кто? Подруга. Видите, стоило мне прийти и Эм сразу очнулась. Да ухожу, ухожу. Знаю я, что ей нужен покой. Секунду дайте. — она вернулась к кровати, вытаскивая на ходу из сумки книжку. Наклонилась положить её на тумбочку и произнесла вполголоса:
— Не Бог весть что, но скоротать время сойдет. Хотя лучше спать, конечно. — остальное добавила почти шепотом, когда поняла, что привлекла внимание Эмили. — Не бойся, здесь никто не тронет. А я вернусь завтра. Нам есть о чем поговорить.
Улыбнулась и вышла из палаты. Все-таки отыскала автомат с шоколадками и, жуя одну на ходу, а вторую сунув в карман, вернулась к Финчу, который дрых на скамейке возле больницы. Села осторожно рядом, положив руку ему на плечо и легонько потрясла.
— Эй, просыпайся, соня. Я там планету спасаю, а он тут спит. Ну ладно, не планету, всего лишь куклу. Но спасаю же.
Шедоу достала из кармана вторую шоколадку и, стащив с нее обертку, запихнула наполовину в рот.
— Эмили жива. Кукла пустая. Убежище работает. Пошли домой, а? Я спать хочу.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Домой они попали только спустя час после возвращения Шедоу от Эмили. Барни сначала миллион раз переспрашивал точно ли кукла работает, потом долго вслушивался и убеждался, что она пустая. Потом снова переспрашивал. Потом выдавал поток бессвязной информации в ответ на вопросы Шейд о произошедшем. Причем умудрялся делать это так, что она запомнила хронологию, но нихрена не поняла сути. Кто такой Гранд? Эван? Почему кричала Эмили и что она напутала настолько, что бабка Финча решила её грохнуть? К концу этого обстоятельного, но очень странного рассказа, Шедоу уже зевала так, что могла свернуть себе челюсть.
Дома она отдала куклу Барни и зачем-то упомянула о том, что хочет снова сходить завтра в больничку. Поговорить. Пожалела об этом сто раз, потому что Финч, несмотря на то, что сам засыпал на ходу, завел новую шарманку о том, что делать этого не стоит, Эмили Янг не приносит в этот мир ничего кроме хаоса и разрушений, вечно берет чужое и бла-бла-бла. Но Шейд была непреклонна. Ей ну очень любопытно было узнать о том, почему этой странной женщине слышатся голоса из кукол и она умеет в них прятаться. История конфликта между ней и Финчем была любопытной, но не столь интересной, поэтому Шейд легко согласилась передать Эмили, что она больше не должна делать разный ай-яй-яй и вообще приближаться к похоронке на расстояние пушечного выстрела. На том и порешили. Барни вроде успокоился и даже уснул, наверное. Потому что Шейд уснула гораздо раньше, уткнувшись в него носом и совершенно не беспокоясь ни о бабке, ни о куклах. Она слишком устала. 
Утром, где-то после полудня, Шедоу наконец-то разлепила глазоньки и встала. Финч предсказуемо был на работе. Позавтракав, а, вернее, пообедав, Шейд схватила сумку и отправилась в больницу к Эмили. Слишком много вопросов, на которые хотелось получить ответы другой стороны. Поэтому, завернув по дороге в закусочную, где сегодня за двоих уже отдувалась Ирма, Шейд вернулась к больничке и вошла в уже знакомый холл.
В этот раз её пропустили без проблем. Даже сказали, что Эмили предупредила о том, что она придет. Значит тоже ждет и хочет поговорить. Это сильно облегчает задачу.
— Привет. Как самочувствие? Выглядишь бодрячком, даже завидно. — Шейд вломилась в палату без стука и, первым делом, уже привычным жестом скинула халат, выданный ей медсестрой. Ну не идет ей белое, что поделать.
Эмили действительно выглядела неплохо, если учитывать встречу с бабкой и сидение в кукле, вытягивающее силы только так. Шейд явно в этом ей проигрывала. Но ладно, когда ей пришлось прятаться от Присциллы там были еще нюансы, так что можно сделать скидку.
— Любишь сэндвичи? Или сырные палочки? Сомневаюсь, что здесь прилично кормят. — хмыкнула Шедоу, вытаскивая из сумки, перекинутой через плечо, бумажный пакет, прихваченный ей из закусочной. Что может быть проще, чем втереться в доверие к человеку, просто накормив его вкусной и вредной едой. Да, с Финчем такое не сработало бы, но он скорее исключение из правил.
Поставив пакет на тумбочку рядом со вчерашней книгой, Шейд схватила стул и, перевернув его, села верхом, складывая руки в замочек на спинке и упираясь в них подбородком.
— Поговорим? — поинтересовалась она, хотя суть её визита и так, в общем-то, была понятна. — Барни сказал, что ты слышишь голоса. А еще ты умудрилась спрятаться в кукле. Давай начистоту? Ты ведьма?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Шедоу очень внимательно следила за реакцией Эмили на её слова. До паранойи Финча ей, конечно, было далеко, но и доверять незнакомым людям с порога тоже привычки не имелось. То, что Янг вполне искренне удивилась вопросу еще ни о чем не говорило. Люди умеют притворяться. И иногда делают это блестяще. Если перед Шейд ведьма, то ждать от неё можно было чего угодно. В голове невольно собиралась ассоциативная цепочка о том, что ведьмы это ковен, а ковен это зло.
— Ведьма значит ведьма. В том самом, изначальном смысле этого слова, а не просто в умении сотворить салатик из ничего или есть и не толстеть. — Шедоу хмыкнула. — Это человек, обладающий некоторыми... кхм... способностями, не доступными простому смертному. Например, сноходцы. А еще те, кто могут слышать голоса умерших людей. Или прятать свой разум от посторонних.
Она склонила голову чуть набок, приглядываясь к голубым глазам её визави. Удивительный оттенок. И пусть Финч вечно называл свои глаза плохими, Шейд очень они нравились. И вот такое же ощущение, только от взгляда Эмили. Странное.
— А кукла та самая, которую украл «мерзкий карлик». Прости, это цитата. Речь, как я понимаю, о твоем сыне. Дело в том, что Финч делает, скажем так, персонализированных кукол. И эта кукла моя. Но ты почему-то смогла ей воспользоваться и спрятаться. Это любопытно.
«А еще не смогла из нее выбраться.» — додумала она про себя. Это тоже был интересный факт. Очень много деталей говорило о том, что если Эмили и ведьма, то ведьма не то что бы опытная. Или наоборот, слишком опытная и все это искусно замаскированная ловушка.
— Финча знаю, даже слишком хорошо. Но он меня не присылал. Напротив, узнав, что я собираюсь прийти сюда, отговаривал. И припоминал все твои грехи от времен сотворения мира. К тому же просил передать, чтобы ты не приближалась к нему. Сама видишь, это может быть опасно. — Шейд разочарованно развела руками. — Но, в отличие от Барни, я не делаю поспешные выводы. И готова выслушать обе стороны конфликта. А радио, да, у него действительно нет. А голоса есть. Правда слышит их далеко не каждый.
В коридоре раздались какие-то звуки. Шейд развернулась через плечо. Скрипнула дверь, и в палату заглянула санитарка. Оглядела Эмили, скользнула осуждающим взглядом по странной посетительнице, сидевшей без халата, брезгливо покосилась на пакет в едой, стоящий на тумбочке. Постояла так секунд тридцать, кивнув, скрылась. Шейд дернула бровью и снова перевела взгляд на Янг.
— О нет, поверь мне, до сумасшествия еще далеко. Но чтобы разобраться что происходит с тобой, неплохо бы разобраться что происходит вообще. Давай я озвучу события в том хронологическом порядке, в котором их знаю я. А ты дополнишь деталями. — Шейд подвинула стул чуть ближе к кровати, протяжно провезя его металлическими ножками по полу. — Сначала твой сын зачем-то украл куклу. Барни её вернул, хотя ты, по его словам, не очень хотела отдавать. Потом ты вечно кричала на него и ругалась. А потом вы с неким Грандом явились к нему в контору, потребовали с него его ID, снова начали кричать и спровоцировали вот эти неприятности, от которых тебе пришлось прятаться в кукле. Финч оказался в полиции, ты на больничной койке. Один Гранд отделался легким испугом. — Шедоу задумчиво потерла пальцами переносицу. — Так что вы не поделили с Барни? А еще он постоянно твердит, что ты с кем-то его перепутала. Прольешь свет на то, что вам так активно от него нужно?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

— Барни умеет нагнать жути, — кивнула Шейд, усмехнувшись. — Но на самом деле он гораздо безобиднее, чем кажется. Особенно если не верить всем слухам, которые распускают про него. Он в некотором роде похож на твоего Томи. У него тоже проблемы с восприятием некоторых сторон человеческих взаимоотношений. А уж когда дело касается чего-то, что ему дорого...
Она замолчала, пожимая плечами. Пока не было ничего примечательного. Да, дети часто бывают злы. Особенно по отношению к тем, кто хоть чем-то выделяется среди них. Совершенно не важно чем. Не удивительно, что мальчишка с синдромом Дауна стал игрушкой в руках одноклассников.
Шедоу слушала Эмили очень внимательно, не перебивала вопросами, только хмурилась и сильнее кусала губу, чем дальше в своем рассказе она уходила. В голове услышанное тоже переваривалось с трудом. Эмили услышала голоса, когда попала в похоронную контору. Ну, допустим. Допустим также, что она, как и Шедоу, понятия не имела о своих способностях и просто случайно попала туда, где их пришлось применить. Но при чем здесь газетная вырезка? Шейд помнила рассказ Барни о своих родителях, которые погибли в аварии. Он тогда зачитал ей какую-то выдержку из газетной статьи, но она не помнила там никаких братьев-близнецов и выживших людей.
— То есть ты сейчас хочешь сказать... — а она действительно хотела, черт побери! Эмили говорила и говорила: про Гранда, голоса, потерянного брата, а Шедоу все больше и больше подавалась вперед, с интересом ловя каждое её слово. — Но Барни рассказывал мне про аварию нечто другое. Кажется, фамилия его родителей была Стиллуотеры или как-то так. Ты уверена, что он действительно тот самый Эван?
Внутри все полыхнуло радостью, но быстро потухло. Новость оглушила Шейд, если это на самом деле правда и у Финча есть семья, это же так здорово. Нормальная семья, человеческая. И она как чувствовала, что Присцилла ему не родная. Но грустно было то, что окажись это даже правдой, Барни все равно в это не поверит. Не захочет верить. Испугается полоумной бабки. Но они что-нибудь придумают, обязательно. Лишь бы все это оказалось правдой. А не ведьминской ловушкой.
— Да. Пожалуй надо. Это честно. — кивнула Шедоу, задумчиво разглядывая тоненькую ниточку, выбившуюся из края одеяла, которым были укрыты ноги Эмили. — Вообще, изначально я пришла узнать о твоих способностях. Скажем так, мы обе с тобой однажды сумели спрятаться в эту самую куклу, которую брал Томи. Спрятаться от той самой силы, про которую ты говоришь. И нас как минимум объединяет то, что эта сила нас ненавидит и мечтает убить. Но я все думала почему тебя. Вот только если ты действительно сестра Барни, тогда не удивительно, что бабуля пыталась тебя грохнуть.
Она выдохнула и почесала макушку. Как же хорошо, что она не поддалась на уговоры Финча и пришла сюда. Да, рассказ Эмили требует проверки, как минимум Шейд сама хочет сравнить эту злополучную ID-карту с фотографией, о которой ей сказала Янг. Но звучит правдоподобно, конечно.
— Так, ладно. Давай мы только избежим моей повторной лекции про ведьм и прочую мистоту, я в ней сама, поверь, не сильно еще разобралась. Просто она есть. Прими за факт, сразу расхочется считать себя сумасшедшей. — Шедоу хмыкнула, откашлялась и продолжила. — Та самая невидимая сила, которая пыталась тебя грохнуть, это разлюбимая бабуля Финча. Если верить тебе, то та самая, кто украла его из машины. Если верить Барни, то свет в окне, благодетельница и заслуженная бабка года. По моим же личным наблюдениям — редкостная тварь и сука, которая испортила Финчу восприятие окружающего мира и благополучно сдохла, превратившись в злобного и мерзкого, но, увы, чертовски сильного призрака. Голоса, что ты приняла за радио, тоже оттуда же. Призраки. Трындят о всякой фигне. Просто мне, чтобы их услышать, надо приложить дофига сил, а вот вы с Барни слушаете их на постоянной основе, похоже. Это, кстати, говорит в твою пользу.
Шейд выдохнула, полезла в сумку и достала оттуда бутылочку воды. Выпила залпом половину. Душно. Или она просто устала от мыслительных процессов.
— По итогу у нас дохрена проблем. Финч нас слушать не станет. Там бабкин авторитет даже поездом не свернешь. Если ты появишься на территории похоронки, то она снова попытается тебя грохнуть, как пить дать. А учитывая, что твой предыдущий опыт пряток был так себе, не думаю, что это хорошая идея. Надо думать. Но для начала я хочу убедиться в том, что ты говоришь правду. Уж прости, доверие не мой конек. У тебя есть фотография Эвана?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Фотографии, протянутые ей Эмили, выглядели довольно потрепано. Шейд подумалось, что хранить такие мог бы только очень заинтересованный человек. Газетная вырезка, на которой был изображен мужчина со светлоглазым мальчишкой на руках. И черно-белый снимок, такой же, но рядом с мужчиной стояла женщина, которая держала такую же светлоглазую девчонку. Счастливое время для семьи, когда еще никто не предвидел беды. Жаль только, что узнать Финча в мальчишке было очень сложно. Слишком маленький возраст, из которого вырастают совершенно другие люди. Разве что глаза такие же пронзительно светлые, но мало ли людей с таким цветом глаз.
— Гранд? Думаешь он сначала помог Присцилле, а потом сам привел тебя к Финчу? Когда запахло жареным? Ненавижу копов, даже бывших. — откликнулась Шедоу, все еще задумчиво вертя в руках фотографии. — Но да, я вообще не видела фото в его доме. Ни одного. Вернее был только очень старый снимок его бабки, снятый явно задолго до появления в её жизни Барни. А больше нет. Ни альбомов, ни рамочек на стенах. А мы сейчас перебрали практически всю квартиру во время ремонта. Не находишь это странным? Финч, конечно, тот еще любитель фотографироваться, но чтобы совсем по нулям? Хотя, признаться, очень сложно представить, что эта старая ведьма фотографируется с ним в свитерах с оленями на Рождество, а потом вырезает на нем таинственные символы. Пффф... даже думать о таком не хочу.
По спине от представленной картинки побежали мурашки размером с кулак. Шедоу передернулась плечами и перевела взгляд на нахмурившуюся Эмили. Интересно, то, что она сейчас слышит и узнает в конечном итоге сыграет за или против? Очень станется, что для Янг брат с такой кучей сюрпризов окажется совершенно не ко двору. Она вон, вся такая хорошая и правильная. Медсестрой работает, старушкам помогает, замужем, сын есть. По опыту Шедоу в такую идеальную жизнь совершенно не вписывается ничего, что способно хоть как-то её нарушить. Но может оно и к лучшему, проговорить все это сейчас, чтобы Эмили понимала, что просто не будет и отступила заранее. Если она действительно сестра Финча, Шейд хотела бы счастливого воссоединения семьи, а не того, где и так хрупкое восприятие мира Барни раздерут в клочья, потопчутся по нему ногами и свалят, потому что он какой-то не такой и кому нужен родственник с голосами в голове. Эмили вон уже и так пугает возможность снова столкнуться с его бабулей.
— Не тронет. Она, конечно, сильная сволочь, но призраки остаются призраками. Они не способны разгуливать где попало просто потому что им так этого хочется. Да и я не припомню, чтобы бабка вылезала где-то кроме квартиры Барни и похоронки. — Шедоу отрицательно помотала головой, умолчав про тот факт, что однажды все же чувствовала присутствие старухи вдали от привычных ей мест обитания. Тогда, на озере. Но что это было и почему злобная бабка не напала, если это действительно была она, оставалось загадкой, поэтому зря нервировать и так явно напуганную Янг она не хотела.
— А с ним... — Шедоу разгладила уголок фотографии, лежащей у нее на коленях. — С ним она все что могла уже сделала. Там крайне болезненная и нездоровая степень привязанности. Хочется верить, что она не позволит навредить ему сильнее, чем уже есть.
Она хотела добавить еще что-то о том, что не даст тупой привиденческой бабке снова вмешиваться в жизнь Барни, но промолчала. Вряд ли у нее хватит сил справиться с ней. Странно уже то, что они с Финчем столько времени существуют дома вполне мирно. Может благодаря появлению Эмили? Из двух зол старуха выбрала то, что может навредить ей сильнее? Поэтому временно отвязалась от Шейд?
— А что сейчас с твоими... вашими родителями? Они живы?
Шедоу снова подняла к глазам ту фотографию, на которой были изображены оба близнеца. И вдруг задумалась, вспоминая все, что сказала ей Эмили...
— Подожди. Ты сказала тридцать шесть лет назад? Ты ничего не перепутала? Может двадцать шесть? Не хочешь же ты сказать, что Финчу сейчас должно быть сорок? Или около того? Нет, ему тридцать максимум. А по восприятию этой жизни все пять. Мне жаль тебя разочаровывать, но наверное ты все же ошиблась. Дети в этом возрасте бывают похожи.
Она протянула Эмили фотографии обратно. Было странно, что ей ни разу не пришло в голову спросить сколько Барни лет. Да она в принципе не узнавала о нем никакой информации кроме той, что вылезала наружу случайно. Видимо придется сегодня вечером наверстать упущенное, заодно окончательно убедиться в том, что все, что сказала Эмили не более, чем простое совпадение и огромное желание несчастной сестры найти давно пропавшего брата.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?