Следующие два дня после разговора со Стэном и Барни Шедоу изображала из себя примерную курицу-наседку. Финч дрых, как сурок, выгоняя из организма остатки дурного самочувствия. Шейд будила его иногда, когда нужно было принять таблетку или поесть. Иногда он просыпался сам, но обычно дело ограничивалось походом в туалет и новым свиданием с подушкой. Она же слонялась по квартире и маялась от безделья. Перестирала свою одежду, протерла стены в коридоре от сажи, помыла пол. Пыталась искать работу, но Дэдвуд был слишком далек от изысков цивилизации, которые подразумевали такое удобное дело, как интернет. Здесь всюду требовалось идти на своих двоих и по телефону вопросы решались очень неохотно. А выйти из квартиры сейчас она никак не могла. Оставлять Финча в таком состоянии не хотелось. Поэтому приходилось заниматься чем угодно, но только в пределах одной территории.
Зато сегодня утром она нашла Барни сидящего на раскладушке и вполне дееспособного. Кажется, отдых пошел ему на пользу. По крайне мере он уже не выглядел так, словно в одиночку пережил нападение инопланетян и спас планету от неминуемой гибели. Это внушало оптимизм.
Шейд быстренько изложила ему события последних дней и решительно поинтересовалась его самочувствием и дальнейшими планами на жизнь, поскольку она уже зачахла от скуки и готова была на любые подвиги. Ну и как бы квартира по-прежнему находилась в плачевном состоянии, которое нужно было ликвидировать.
На общем собрании, состоящем из Финча и голосов в его голове, было принято единогласное решение временно переехать в комнату, которая раньше служила в квартире чем-то вроде то ли музея, то ли камеры хранения всякого ненужного барахла. Пока спальня Барни не обретет достаточный для нормального проживания вид. Ибо раскладушка это, конечно, прекрасно, но кровать все-таки лучше. Шедоу в собрании не участвовала, зато вызвалась помочь разгребать завалы, поскольку ей было особенно любопытно что можно хранить в таких масштабах, чтобы выделить для этого целую комнату. Ей, как человеку чьи вещи запросто помещались в один чемодан, всегда было непонятно — зачем копить барахло? Какой от него прок? Если на них нападут враги, они спрячутся там и их никогда не найдут? И да, среди этого барахла стояла коробка с вещами её мамы, которую Барни занес туда после возвращения из Питтсбурга, но это одна коробка! Не склад.

Комната оказалась заставленной старой мебелью, какими-то ящиками, тумбами и одним весьма массивным шкафом. Вроде где-то под всем этим богатством даже кровать имелась, но до нее еще надо было докопаться. И естественно все это было покрыто вековым слоем пыли. Шейд даже выдохнула. Значит Финч все-таки человек, а не робот. И хоть где-то у него вполне по-человечески не вылизано все до блеска. Что же, теперь она будет чувствовать себя не такой отвратительной, разбрасывая бумажки у себя в комнате. Хотя она и так не чувствовала, ладно.
Куда раскладывать все это добро Шедоу не знала. Пусть этим командует Финч, раз уж это его идея. В её задачу входит рассортировать всякое разное и разобраться что где лежит. И начинать лучше от самого входа, иначе можно заблудиться. 
— Апчхи! — мешок, набитый старыми тряпками, выпал из рук Шейд, подняв вокруг себя облако пыли. — Апчхи!
Растирая переносицу и пытаясь справиться с отчаянно свербившим в носу следующим чихом, она наклонилась поднять упавшее и так и замерла. Из глубины тумбы на нее смотрели чьи-то глаза. Очень внимательно и не мигая. Шейд несколько секунд играла с ними в гляделки, потом заморгала, как сумасшедшая, смаргивая попавшую пыль. Судя по всему Барни не заглядывал в эту комнату настолько давно, что здесь завелась уже какая-то новая жизнь.
— Здрасте. Ты кто? — зачем-то кивнула Шейд и, присев, храбро сунула руку вглубь тумбочки, пытаясь ухватить неведомое создание. Ладно, что там может быть страшного? После кукол Финча. Барабашка? Домовой? Пальцы наткнулись на что-то твердое, но пушистое. Щедоу нахмурилась и, на всякий случай прищурив один глаз, вытащила руку с добычей на свет. Сначала показалась мохнатая серая голова с ушами...
— Уи-у, — взвизгнула Шейд, отбрасывая от себя... крысу? белку? кошку? — Твою ж мать!
Она отскочила, упираясь лопатками в холодную стену и прижимая ладонь к груди. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Нельзя же так пугать. Можно и заикой сделаться. К счастью, мохнатое нечто признаков жизни не подавало. Но Шейд на всякий случай отодвинулась подальше и, показывая пальцем, поинтересовалась у зашедшего Финча:
— Это еще что за неведомая зверушка?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

— Лисица, значит? Прикольно. — Шедоу внимательно разглядывала странного зверя, который оказался теперь у Барни в руках. Если он и был когда-то лисицей, то время его явно не пощадило. И даже отвалившийся глаз уже не мог ничего испортить. У Финча, конечно, были необычные увлечения. Но это хотя бы не вызывало в ней чувство паники и отвращения.
— Нет. Лисичка милая... наверное была когда-то. — Холмс хмыкнула и осторожно потрогала пальцем шерстку с явно заметными проплешинами, потом с любопытством оглядела комнату, ища глазами другие чучела. — Просто неожиданно было увидеть здесь что-то такое. Ты сам охотился на них? Кого я здесь еще найду? Буйвола? Крокодила? Единорога? А крысы есть? Давай подбросим такую миссис Новак? Она, пока ты спал, опять приходила нудеть о том, что внешний вид нашего здания не соответствует общему благоустройству района.
Шейд уперла руки в бока и спародировала манеру разговаривать этой старой сплетницы с вечно недовольной физиономией. Когда-то, спустя неделю или полторы, что Шейд жила у Финча, эта Новак поймала её за рукав и попыталась навешать на уши всех сплетен мира, но была послана в такое далекое путешествие, что Шейд даже волновалась, уж сможет ли она туда дойти в своем почтенном возрасте.
— И ведь считает тебя маньяком, который жрет младенцев. Чего вот прется? Хоть бы младенцев приносила тогда, что-ли. — фыркнув, она принялась отодвигать тумбочку, продвигаясь внутрь комнаты. За ней стояла коробка с вещами мамы. Шейд замерла на секунду, закусила губу, потом решительно нагнулась и подняла ее, протискиваясь мимо Барни в коридор.
— Потом заберу её к себе в спальню, пусть пока постоит там. — выдохнула она, ставя коробку на пол и рассеянно оглядываясь. — Так о каких твоих хобби я еще не знаю?
Она снова забралась в недра комнаты, расчищая себе путь среди завалов различного хлама.
— И вообще, Барни, командуй давай. Куда что ставить-то? — она наклонилась, выуживая на свет пыльный деревянный ящик. Тут же умудрилась занозить об него мизинец, зашипела и сунула палец в рот, зубами выковыривая занозу. Сердито пнула ящик, сбивая с него крышку. И тут же издала радостный звук.
— О-о-о, это тоже твое хобби? — из ящика она вытащила старое, пропахшее нафталином и древностью времен платье немыслимой расцветки. Вылезла из-за тумбы, приложила его к себе и покрутилась. — Не знала, что ты такое носишь. Хотя, если добавить к нему ту кофту, то будет идеально.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

— Ого, просто целый зоопарк. — присвистнула Шейд. — Но вот насчет единорогов я бы не была так уверена. Я когда-то считала, что и призраков не существует.
Барни ступил на любимую дорожку чрезвычайно дотошных и подробных рассуждений на любую тему. Шейд вдруг поняла, что за столько дней даже соскучилась по его размеренному бубнежу. Пусть лучше рассчитывает на год вперед штрафы за грязный фасад, чем сходит с ума и творит всякое. Но вот столь активная защита любой бабки в округе, пусть даже это миссис Новак, слегка подбешивала, конечно.
— Поэтому и одинокая, потому что сплетница и трепачка. Кто её такую терпеть бы стал? — Шедоу пожала плечами. И вдруг через секунду прищурилась и расплылась в хитрющей улыбке. — Я придумала гениальный план. Раз эти окна выходят на её спальню, а эта винтажная вуайеристка непременно организовала там наблюдательный пост, руку даю на отсечение, то мы соберем всех твоих чучелок и будем ставить их на окно. По одному. Каждый день новая животинка. Сегодня лиса сидела, а завтра рысь. Или нет? Опять лиса? Откуда летучая мышь, если я рысь видела? В конечном итоге она сойдет с ума и когда начнет жаловаться, то ей никто не поверит. Скажи гениально?
Она рассмеялась, представляя лицо старухи. Но потом сморщилась и пару раз чихнула. Пыли здесь, конечно, было немерено.
— И чем же ты таким важным был занят, если тут речь о новом, пусть и временном месте жительства? Что может быть важнее переезда с раскладушки на нормальную кровать? Удивляешь ты меня, конечно. — Шедоу окинула взглядом масштабы бедствия. — Может просто выкинем половину? Если мы сложим все эти коробки вдоль стены, одно неверное движение и тебя погребет под ними заживо.
Ну конечно, вот она тупица, сложно же догадаться, что в доме Финча не ступала нога ни одной женщины, кроме его разлюбезной бабу-у-у-ули. Правда зачем хранить её барахло? Шедоу бы с огромным удовольствием собрала все, что хоть как-то касалось этой суки и сожгла бы на заднем дворе. Красивый костер бы получился. И, между прочим, она читала, что некоторые привиденчики привязаны не только к месту, где померли, но к какой-нибудь определенной вещи. Например к этой вонючей тряпке.
— Б-р-р! Фу!!! Нет, спасибо. — Шейд отшвырнула от себя платье, как будто оно было отравленным и передернулась. — Я не ношу платья. А уж платье твоей бабки и подавно не надену никогда. Не удивлюсь, если оно в ночи попытается придушить меня пояском.
Она скривилась. Целый ящик её тряпья. Будет чем полы мыть и пыль смахивать.
— Зачем вот это все хранить? В чем сакральный смысл? Ты же не заходил сюда лет пятьсот. — Шейд переключилась на еще один ящик, стоящий рядом с тем, в котором лежала бабкина одежда. Ткнула в него пальцем. — Вот тут, например, что?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

— Когда ты так сложно говоришь, то я теряю смысл слова «шутка». — хмыкнув, Шедоу пожала плечами. — Но да, шутка. Это как вопрос: с какой вероятностью ты встретишь на улице живого динозавра? Пятьдесят на пятьдесят. Или встретишь — или нет. О, вот этот мне нравится.
Она вытащила из-за другой тумбы чучело зайца. Его тоже потрепало жизнью в забытых чертогах Финча, но выглядел он гораздо симпатичнее несчастной лисы. И даже оба глаза были на месте. Шедоу поставила его сверху на тумбу и с любопытством оглядела со всех сторон.
— Это значит старая любительница подглядывать за чужой жизнью, потому что свою сложить не получилось. Расслабься, не трону я твою драгоценную миссис Новак. И не собиралась. Но пофантазировать-то можно? Где твое воображение?
Она погладила зайца по макушке и полезла искать новые сокровища. Барни сокрушался о том, что ничего не помнил и что все лежит не там, где он привык, она почти не обращала на это внимания. Но вот когда он сравнил вещи своей долбанутой бабки с вещами мамы, Шейд нахмурилась и сердито шмыгнула носом. 
— У мамы было куда больше вещей, чем одна коробка, представляешь. — буркнула она, отворачиваясь. — И я забрала только то, что хотела, то, что было важно для меня, а не для нее. Потому что её больше нет. Остальное я раздала или выкинула. В этом и есть сакральный смысл. Мама доверяла мне. И ей не пришло бы в голову сердиться на то, что из всех её платьев я выбрала только два. Или что я знаю о том, что лежит в её шкатулке с украшениями. Из всех её вещей я не открывала только ту коробку, что она оставила Милдред для меня. Я не знала о ней до возвращения в Питтсбург. Но когда-нибудь я открою и её тоже. Наверное.
Шейд потерла нос запястьем здоровой руки. Напоминание о маме все еще очень болезненно откликалось где-то внутри, хотя после возвращения из Питтсбурга эта боль словно бы чуть притихла. И все равно ей не нравилось разговаривать о маме в таком контексте.
— Так что не сравнивай, пожалуйста, маму с Присциллой. А то глядя на все это складывается ощущение, что вы не родственники даже. Что значит не твои вещи? Барни. Она твоя бабу... родственница. И судя по твоей маниакальной привязанности к ней — далеко не последний человек в твоей жизни. Так в чем проблема перебрать её вещи? Давай подумаем логично. Она же умерла. Как и моя мама. Их больше нет, Барни. А злобные привидения не нуждаются в шмотках. И вот это платье, которое давным-давно пожрала моль, мог бы надевать человек, которому оно нужнее. Да что далеко ходить — ты мог подарить его миссис Новак еще много лет назад. И может быть сейчас она не писала бы на тебя кляузы, а носила бы тебе яблочные пироги по воскресеньям.
Шедоу выдохнула, разглядывая огромное количество ящиков. Сквозь пыль на них действительно кое-где проглядывали надписи. Сразу видно, что упаковывал их Финч. У него даже почерк был правильный и скучный.
— Ну что же, раз это не твои вещи и Присцилла запрещает тебе их трогать, и ты боишься, что она сделает тебе ай-яй-яй. То трогать их буду я. Меня она все равно ненавидит. Так не все ли равно сколько поводов у нее будет меня убить?
Шедоу нагнулась, с трудом поднимая один из ящиков повыше. Тот что с тряпками был мало интересен. И так сразу видно, в кого у Барни такой отвратительный вкус в одежде. А вот тот, на котором было написано «Хрупкое», вызывал куда больше вопросов. Теперь уже осторожно, чтобы не повредить руки, она сдвинула с него крышку. Там действительно оказалось что-то из кухонных принадлежностей. Несколько блюдец, пара кофейных чашек, одна из которых треснула пополам. И много разных баночек с непонятным содержимым. Шейд достала одну из них, повернула к свету и попыталась прочитать надпись, написанную от руки на криво наклеенной этикетке. Буквы местами расплылись от времени, но общий смысл уловить было можно.
— «Белый шалфей», «Розмарин» — Шейд повертела перед глазами еще несколько баночек. — Присцилла любила кулинарию? Вот уж интересно. Я думала, что её максимум это твой сожранный мозг. О, как любопытно. Аконит. Странный выбор для добавления в десерты. У твоей бабки было много врагов?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

Шедоу закатила глаза, когда Финч завел свою шарманку про теорию вероятности. Ну она же уточнила, что пошутила. Сейчас заведется на три часа — не остановишь. Интересно, из платья бабки можно сделать кляп? Но окончание монолога внезапно было не просто коротким, но и неожиданным. Шейд совершенно искренне расхохоталась, поднимая большой палец вверх:
— Они обычно ходят вместе. Барни, вот уж не знала, что ты умеешь шутить. Продолжай. Это очаровательно.
А вот на фразу про то, что Финч надеется, что Присцилла сама вернется за своими вещами, она предпочла промолчать. И этот человек говорит, что у него нет воображения? Вон какую знатную хренотень навоображал. Не хватало тут еще его ожившей «бабули». Хотя, в человеческом обличье ей гораздо проще сломать пару ребер. И ног. И рук. Короче, для её же блага, бабке лучше не воскресать.
— Ладно, верну. — легко согласилась Шедоу, прикидывая как тут удобнее дойти до ближайшей помойки. Эта хрень лежала тут годы, обрастая пылью и плесенью. Интересно, они не подхватят ничего от вещей старухи? А то станется с нее, и гробницы всяких фараонов, убивающие тех, кто их потревожил, тому наглядный пример.
— Аконит? А еще им можно отравить футбольную команду, например, если приложить примочку не туда, ты в курсе? Что еще тут интересного есть? Беладонна? Мандрагора? Волчья ягода? — Шедоу фыркнула, перебирая баночки. Названия на них были странные, но большинство из этого она идентифицировать не могла, а значит понять ядовитые ли тут растения или безобидный набор человека, который не доверял современной медицине и лечился травками, было сложно.
— Чего? Ковен? Ты уверен, что ты правильно запомнил название? — Шедоу хмыкнула. Ну да, где бы еще работать старой ведьме, как не в ковене. Да еще и переругаться там со всеми. Ни разу не подозрительно, ага. Когда тебя внезапно ненавидит толпа народа, то дело конечно в этой толпе, а не в тебе. Но, блять, ковен????
Шейд несколько минут еще без интереса крутила баночки, пытаясь переварить услышанное. Нет, что Барни излишне доверчив — это факт. Но беда в том, что доверчив он именно к этой старой ублюдине, которая налила человеку говна в уши и сдохла довольная. А теперь еще имеет наглость приходить и мешать ему жить эту жизнь так, как он захочет. Но ковен?? Что за хрень? Еще давайте к привидениям добавим черную магию, ведьм в остроконечных шляпах и с бородавками на носу. О, кстати.
— А Присцилла случайно не заводила себе черного кота с зелеными глазами? Мм? — Шедоу хмыкнула, потянувшись к коробке, на которую указал Финч. Любопытно было взглянуть на бабку не в виде черного дыма со злобным оскалом, а, так сказать, когда она еще была сукой из плоти и крови.
Фотография была старая и потрепанная жизнью. Но интересно было другое — кроме Присциллы на ней не было ни одного человека, чье лицо не было бы обезображено в порыве какой-то слепой ярости. А людей там было достаточно. И, кажется, все они были женщинами. Бабка же стояла крайней в нижнем ряду и растягивала рот в неком подобии улыбки. Ничем не примечательная, с густой и действительно вьющейся шевелюрой в цветастом, что видно даже на черно-белой фотке, платье и такой же немыслимой кофте на плечах. На шее какие-то то ли кулоны, то ли амулеты. Но главное было не это, главное было во взгляде. Как бы ни пыталась Присцилла излучать дружелюбие, её светлые глаза казались мертвыми и цепкими. Чем-то мерзким веяло от нее, недобрым. А может это уже слишком предвзятое отношение самой Шедоу. Кто же теперь разберет.
— Это и есть тот самый ковен? Сразу видно, как мило твоя бабуля относилась к окружающим. — Шедоу попыталась вглядеться в остальные лица, но ничего не получалось. А жаль. Она вернула фотографию Финчу.
— Вы похожи, да. Но у тебя взгляд другой. Добрый. И глаза красивые. — она задумалась, рассматривая фотокарточку в его руках. — Барни, прости, если сделаю тебе больно этим вопросом, но не могу не спросить. А что случилось с твоими родителями? Почему тебя воспитывала Присцилла?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

— Как зачем? Испеку торт и буду кормить им тех, кто мне не нравится. Например, позовем Новак на чаепитие. — фыркнула Шедоу, потом дернула плечом. — Расслабься. Я не умею печь торты. Меня больше настораживает, что ты так хорошо разбираешься в ядовитых растениях. Пожалуй не буду ничего есть и пить из твоих рук.
Она хохотнула, забирая обратно фотку. Зачем она сунула её Финчу, она так и не поняла, зато увидела надпись на обратной стороне, на которую почему-то не догадалась взглянуть до этого.
— Sapere aude, 1908 год. — прочитала она, удивленно приподняв бровь. Еще раз повертела фотографию в руках, вглядываясь в лицо Присциллы. — Хрен бы знает, что это значит, но бабка твоя неплохо сохранилась для этой даты. Сколько ей здесь? Двадцать пять? Тридцать? Пятнадцать? Вот уж бывают люди, по которым возраст хрен определишь. Впрочем, ничего удивительного. Ковен Тринити, говоришь? Ну что же, говорящее название. Я тебя разочарую, Барни. Ковен это нифига не институт. Ковеном называют сообщество ведьм. Ты что, книжки никогда не читал? В каждой второй фэнтезятине это слово упоминается. Нет, я конечно знала, что бабка твоя та еще старая ведьма, но, твою мать, что если она РЕАЛЬНО ведьма? Баночки со всякой херней это, кстати, только подтверждают. Осталось найти еще паучьи глаза, лягушачьи лапки и кровь девственниц. А коты-то что тебе сделали? Они же милые?
Шедоу отложила фотографию обратно в ящик и вдруг заинтересовалась старой тетрадью в потрепанной обложке, лежавшей там среди всякого прочего хлама. Интересно, старуха вела тайный дневничок? Или там окажутся банальные рецепты приворотного зелья? Она села на соседнюю тумбочку с намерением уже сунуть туда свой любопытный нос, но тут Барни заговорил о родителях и Шейд подняла голову, оставив тетрадку лежать на коленях. Помрачнела и тяжело вздохнула, чувствуя, как рассказ о смерти родителей отзывается в ней глухой болью в груди. Чуть потянулась вперед, беря Финча за руку.
— Прости. Не хотела бередить твои плохие воспоминания. Мне очень жаль. Я прекрасно понимаю что такое потерять свою семью. Сколько лет тебе бы ни было — это всегда больно. Ладно, давай не будем о грустном. Смотри, тетрадка с тайными ведьминскими секретиками, не иначе.
Шейд открыла её быстрее, чем Финч успел бы что-то возразить. Ну если он хотел что-то возразить. Намеревалась перелистнуть сразу на середину, но внезапно зацепилась взглядом за рисунок на другой стороне обложки. Три переплетенных между собой листка, название которых Шейд когда-то гуглила, но так и не запомнила и дерево, растущее из них.
— Блять, это что еще за херня? — выругалась она, поднимая удивленный взгляд на Барни. — Вот во что, а в совпадения я никогда не верю.
С этими словами Шейд задрала рукав футболки на правой руке, демонстрируя Финчу точно такой же знак, но уже в виде татуировки на своем плече.
— Чертовщина какая-то.

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?

«Ах, любезна, значит? Вот так вот, да? Ладно, ладно, Барничка, я тебе это еще припомню!»
Шедоу фыркнула, сжала губы и отвернулась к ящику, разглядывая его содержимое. У нее складывалось стойкое ощущение, что Финч знает куда больше, чем рассказывает, уж слишком он спокойно воспринимал все происходящее и равнодушничал во всем, что бы она ни говорила. Яды? Да, яды. Нужен конкретный? Вон там поищи. Ковен? Ну ковен и ковен. Ведьмы, магия, куклы вуду, хрустальные шары. Что еще? Фигня какая, каждый день заговоры на понос делаю, а бабка еще научила дождь вызывать и фаерболами кидаться. Получается, что только у Шейд есть это чувство, что голова сейчас лопнет? Херово.
Она выпустила ладонь Финча из своей руки и дернула плечом. Ну не помнит и не помнит, она то просто пыталась быть милой и понимающей. Зачем? Барни же искренне считает, что бабуля его свет в оконце, раз спасла от казенного дома. А то, что она при этом сломала ему мозги, изувечила, запретила общаться со всем человечеством и пытается убить каждого, кто приближается к её драгоценному внуку ближе, чем на десять футов, это ничего, это нормально.
— Не знаю что такого в котах опасного. У меня в детстве был кот. Классный такой. Огромный, черный и глаза ярко-желтые. Боцман звали. Сам приютился к нам, мы его не заводили. Жил несколько лет у нас, а потом пропал. Но мы с мамой его очень любили. — она вздохнула. — Но боишься, так боишься. Все чего-то боятся.
— В смысле что? Татуха. Мама разрешила набить, хотя мне еще и четырнадцати лет не было. Сама даже эскиз рисовала. Я была самая крутая в классе. Но вот откуда такой же рисунок в тетрадке твоей бабки? — Шедоу невольно потерла руку в том месте, где дотронулся Барни. Она не помнила где умудрилась её расцарапать. Те дни выдались на редкость травматичными. Ссадиной больше, ссадиной меньше. Хотя рука болела сильнее всего, но Шейд решила, что может из-за того, что там татушка. — В смысле нельзя? В смысле от призраков?
Шедоу удивленно заморгала, потом захотела посмотреть на свою татушку и вывернула голову так, что заболела шея. Ойкнула, потерла шею пальцами и нахмурилась, разглядывая Барни.
— То есть хочешь сказать, моя мама набила мне не просто красивый рисунок, а защиту от призраков? Допустим. Но получается, Присцилла попыталась залезть мне в голову только потому, что я поцарапалась? И ты все это время знал, что она может так сделать? И ни разу не сказал мне, чтобы я была аккуратнее, потому что в противном случае твоя ебнутая бабка, которая по какому то херу мечтает меня убить, может это сделать? — Шейд возмущенно вскочила на ноги, держа в одной руке тетрадь, а пальцем другой тыча Финчу в грудь. — Ты же видел её, знал, что она у меня есть. Тогда, в Алтуне, я же была в одних трусах. Ты не мог не увидеть ее.
Она открыла тетрадь, пролистнула несколько страниц, поняла, что там действительно все написано какими-то непонятными символами и словами и, со злостью, швырнула тетрадку обратно в ящик.
— Что ты за человек, Барни? Я никак не могу тебя раскусить. Ты занудствуешь и вываливаешь кучу информации по любой херне, но о чем-то действительно важном предпочитаешь не говорить. Почему? Что еще я должна знать?

Подпись автора

О'кей, Google. Как отличить принца на белом коне от всадника Апокалипсиса?